"Брижит Обер. Мастерская смерти " - читать интересную книгу автора

словно ища что-то, потом снова закрыла.
Он взял ее за руку.
- Пойдемте.
Бланш бросила на него недоверчивый, почти враждебный взгляд. Шиб пожал
плечами. Она последовала за ним.

- Держите. - Он протянул ей полотенце, взял себе Другое. Бланш вытерла
волосы, потом сняла пропитанные водой жакет и блузку и выжала их. У Шиба в
ботинках хлюпала вода. Бланш сняла туфли и принялась вытирать ноги.
- Я должна быть дома самое позднее в три часа, - сказала она, не глядя
на него. Она смотрела в окно, на мрачное серое небо. Потом положила
полотенце на холодильник. Было 13.30.
Не делай этого, Шиб. Не делай этого. Это последняя вещь, которую стоит
делать.
Он это сделал.
Он подошел к Бланш, положил руку на ее влажное плечо, привлек к себе.
Прижался губами к ее губам, влажным и холодным. Она ответила на поцелуй.
Зачем ты это делаешь, Шиб? Вы ведь не животные... Оставь ее, отпусти,
остановись, пока еще не поздно...
Но было ясно, что они уже не остановятся, слившись воедино за стеной
дождя, словно желая раствориться друг в друге и навсегда исчезнуть.

14.15.
Бланш лежала на спине, обнаженная и абсолютно неподвижная, вытянув руки
вдоль тела, похожая на надгробное изваяние. Рука Шиба почти касалась ее
бедра - между ними была лишь складка простыни.
Он встал, натянул трусы и брюки. Бланш принялась тихонько напевать:
"Мама, у корабликов есть ножки?"
Шиб вздрогнул. Она не произнесла ни единого слова за все то время, что
они занимались любовью. Она была сумасшедшей, и он тоже был безумцем, раз
поддался ее безумию...
- Сейчас пятнадцать минут третьего, - сказал он, надевая носки.
Бланш вздохнула, потом медленно села, прикрывая груди ладонями.
Шиб подал ей одежду. Бланш оделась, отвернувшись к стене. Потом
сказала:
- Боже, какой у меня ужасный вид! Я зайду в ванную, хорошо?
Он заканчивал повязывать галстук- настоящий образец пятидесятых
годов, - когда Бланш вернулась. Она выглядела столь же безукоризненно, как
утром- в другой жизни, с которой было покончено раз и навсегда.
Она вынула из сумочки ключи от машины, слегка подбросила их в пальцах с
нежно-розовым маникюром.
- Думаете, я шлюха?
"Да нет же, вовсе нет, я сам во всем виноват... Только последний
мерзавец мог воспользоваться душевным смятением женщины в трауре..."
- Нет. Я... я ничего не думаю.
Он замолчал, не в силах продолжать. Бланш сжала в руке ключи и
направилась к выходу.
- Простите меня, Леонар, - сказала она, обернувшись от порога, - но я
не смогу вас любить. Во мне больше не осталось любви.
- Я знаю. Это не важно.