"Аглая Оболенская. За миг до тебя " - читать интересную книгу автора

ускользающие ладошки аккуратно зашитым ртом.
Инна набралась храбрости и написала родным в Магадан о тернистом пути
матери-одиночки с ребенком-инвалидом на руках и о том, что, вероятно, не
оправдала их надежд, прилюдно развенчав свою детскую самоуверенность. Первым
в ответ из Магадана получила перевод на двадцать пять рублей пятьдесят
копеек. Инна тут же снесла его на почту и отправила назад. Затем пришло
письмо на трех страницах, составленное из разных почерков и рисунка. Там,
где писала мама, местами буквы расплывались в пятнах - это слезы. Предугадав
поступок дочери, Ангелина Павловна просила не отказываться от денег. "Тебе
сейчас трудно, Инна. Трудней, чем нам. Мы очень переживаем за тебя и Сашу.
Дай Бог вам здоровья и силы..." Лейтмотивом послания Виталика и Кати была
уверенность, что сестра выстоит. "Твоему мужеству можно позавидовать,
Нульча! Не зря говорят - испытания сыплются на голову сильнейшим из нас.
Держись, сестренка и знай, что мы всегда ждем тебя и Александра домой." Над
огромными в четверть листа буквами племянницы: "МОЕМУ БРАТИКУ САШЕ" и
нарисованной под ними синей птицей Инка разрыдалась. "Родные мои, милые, как
же вы далеко! Господи, что я наделала?" После этого каждый месяц, регулярно
и с благодарностью, она ходила на почту за фиолетовой банкнотой и серебряным
полтинником.
Так же регулярно двенадцатого числа текущего месяца на ее имя приходил
квиток из Ленинграда. Сумма двадцать рублей цифрой и прописью выводилась на
нем то неровным, скачущим почерком Славика, то каллиграфически-четким
Элеоноры Дмитриевны. Бывший в недавнем прошлом супруг удачно перевелся в
Питер по причине ухода за больными родителями, собрав все необходимые
медицинские подтверждения их нездоровья. Ну и скатертью дорога! Инка
считала, что никто не застрахован от ошибок, главное - не ставить их на
поток. Она поклялась себе в следующий раз более осознанно подойти к вопросу
о браке, если таковой станет ребром.
Саше исполнилось три года, когда Инна успешно закончила университет.
Все свободное время она проводила с сыном, компенсируя отсутствие отца и
защищая от навязчивого любопытства окружающих. Получив диплом, устроилась в
ту же газету, где студенткой подрабатывала внештатником. Ее просто перевели
в спецкоры и официально зачислили в штат. Дома корректировала чужие
эпистолярные труды, выжимая дополнительную копейку и не переставая
удивляться людской кичливой бесталанности. Однако, справедливости ради, Инна
признавала - чем безграмотнее и бессмысленнее творение, тем больше работы, а
значит и выше доход. Да здравствуют анти-гении! В газете ее ценили за
ясность изложения, остроту и своевременность информации. Главный редактор
ценил за другое - умение сдерживать эмоции. Ох, как это важно в эпоху
коррумпированной гласности! Газета "Вестник" являлась придворным изданием
областной администрации, вынужденная подбирать новости, угодные ей. Побольше
за здравие, ну уж не терпится за упокой - извольте ощипывать оппозицию.
Повылезало всякой разной - левой и правой - разоблачайте. А кто покусится на
местную власть - немедля кыш в персоны "нон-грата". Инна со своим врожденным
сарказмом затаилась. Иногда баловалась, пописывая в желтеющие издания под
псевдонимом, но исключительно для того, чтоб не тупились копья от
мыслительного застоя.
Уложив Сашу спать и покончив с очередной статьей, она словно заведенная
механическая кукла шла на кухню, наливала воду в стакан, чтобы запить
снотворное. Иногда, ленясь, заглатывала струей из-под крана или просто