"Владимир Обручев. Полет по планетам" - читать интересную книгу автора

прохладном воздухе атмосферы Марса. У нашего астронома имелись походные
термометры, и мы определили, что в воздухе температура была 20°С, а в
самой почве, на глубине нескольких сантиметров, даже 22°. Нам стало
понятно, чем вызвано своеобразие марсианской растительности. Она
приспособилась к слабому источнику тепла - к Солнцу и к более равномерному
нагреву, исходящему из недр планеты, очевидно, хранивших еще большие
запасы тепла.
Нас, конечно, заинтересовала и температура моря Марса.
Вернувшись из зарослей на берег, мы произвели измерения и убедились, что
морская вода также была теплая и имела 20°, тогда как температура воздуха
в тени в ясный солнечный день достигала только 10°.
С пляжа мы увидели невдалеке красные холмы и направились к ним, так как
заросли камчатского типа, населенные хрюкающими четвероногими, не
представляли уже большого интереса. По мере приближения к холмам заросли
становились все реже и ниже. Затем начались сплошные пески. Это были
барханные гряды из светло-красного мелкого песка, обращенные пологими
наветренными склонами в сторону морского берега и поднимавшиеся в
противоположном направлении постепенно все выше. Мы поднялись по
наветренному склону барханной гряды на ее гребень и увидели впереди такие
же дюны, или барханы, одну гряду за другой. Очевидно, ветры упорно дуют
здесь от берега моря в глубь страны. Можно было представить себе, какие
здесь бывают пыльные бури в ненастные дни зимнего полугодия.
Растительность на барханах отсутствовала, только вдали кое-где виднелись
отдельные пучки трав и мелкие колючие кустики. Так как день клонился уже к
вечеру, мы повернули назад.
Вернувшись к месту высадки, мы переправились по воде к ракете, поужинали,
обменялись впечатлениями, записали их, каждый со своими комментариями, и
легли спать.
Сутки на Марсе - на полчаса длиннее земных. За ночь мы успели хорошо
отдохнуть. А с утра, подкрепившись, стали готовиться к дальнейшему
путешествию.
Мы поплыли в ракете по морю. Пейзаж сначала имел тот же характер - вдоль
берега тянулись заросли камчатского типа. Мы изучали их из окон нашего
снаряда, который плыл вдоль берега на некотором отдалении, там, где была
достаточная глубина.
Но вот в зарослях появился разрыв; отсюда на север тянулся широкий канал,
окаймленный с обеих сторон теми же деревьями.
Мы повернули и медленно поплыли по каналу, следя за глубиной воды, чтобы
не наткнуться на отмель. В воде видны были рыбы разной величины и окраски,
небольшие черепахи, а по поверхности плавали черные птицы. Последние при
нашем приближении торопливо взлетали, но наш зоолог успел определить, что
они более похожи на птеродактилей, т.е. летающих пресмыкающихся мелового
периода. Бросались в глаза их большие головы, зубастые клювы и тяжелый
порхающий полет, как у летучих мышей; тело их было покрыто скорее мелкой
чешуей, чем перьями. Они быстро плавали и, ныряя в погоне за рыбой,
уходили почти совсем под воду. Но накануне мы видели в зарослях настоящих
птиц, так что можно было заключить, что на Марсе орнитофауна разнообразна.
Канал то сильно сужался и мелел, то расширялся и углублялся. Мы не
заметили следов, которые говорили бы об искусственном его происхождении.
Предположение о том, что каналы на Марсе созданы разумными существами,