"Лидия Обухова. Диалог с лунным человеком (Сб. "Фантастика-71")" - читать интересную книгу автора

маршруту...
Начиналось неведомое.
Не будем описывать, как бледный, а затем и несколько обожженный
полярным солнцем Торицын мчался на оленях, держась за каюра, и как ездовые
собаки неистово лаяли на его охотничью тужурку.
Повествование наше начинается с той минуты, когда туристская группа
расположилась на отдых в пушной фактории, и в то время, как смелые путники
совершали вдоль берега океана лыжные прогулки, Кеша, ссылаясь на то, что
он родом южанин и лыж в глаза не видывал, - что было абсолютной неправдой,
ибо видеть-то он их видел! - проводил время в задней каморке сторожа,
играя в "дурака".
Сторож оказался симпатичным мужчиной средних лет, переменившим так
много мест работы, что за это последнее держался крепко. И, помня строгий
запрет, ни под каким видом не желал продать Кеше спиртное, припрятанное у
него с прошлой навигации.
Не то чтобы Торицын был пьянчугой, но он нуждался в некоем
самоутверждении. А самоутверждение рисовалось ему лишь в виде возможности
переступить черту дозволенного.
К исходу дня, когда полярное солнце все так же высоко стояло на
небосклоне, сторож, однако, сдался и со многими предосторожностями вручил
Торицыну белую головку с непременным напутствием "употребить" ее вне
ограды фактории. А так как тотчас за оградой начинался берег океана, то
Кеша и пошел туда, огибая заструги и торосы.
Он расположился за ледяной стеной айсберга, который удачно заслонял его
от фактории. Однако то, что айсберг никак не может располагаться на суше
и, следовательно, Кеша вступил на ледяной панцирь океана, как-то не пришло
ему в голову. Подшитые кожей валенки одинаково бодро ступали и по
заснеженному берегу, и по твердой спине морской пучины.
А между тем Кеша выбрал не самое лучшее время для столь рискованной
экспедиции: шла весенняя передвижка ледяных полей Арктики. И пока он уютно
посиживал на снежной подушке, благожелательно обводя взглядом великое
полярное пространство - такое безобидно-дремотное и неизменяющееся! -
берег, скрытый от Кеши искрящимися гранями ледяной цитадели, начал
медленно и бесшумно отдаляться...
Фантасмагорическое зрелище не суждено было наблюдать Торицыну. Он
осушил бутылку и задремал, полный приятных мыслей о своем героическом
возвращении в райцентр.
Когда он очнулся, в воздухе разливались какие-то странные сумерки, хотя
красное светило не покидало неба. Оно двигалось медленно; диск претерпевал
ежеминутные изменения: то его бороздили складки, то исчезала макушка, то
появлялись рога или вся поверхность шла пятнами.
- Да куда я попал?! - воскликнул Кеша, силясь проснуться.
Он смутно припомнил что-то о кривизне вселенной, и его зазнобило.
Относительность времени и пространства, так же как и прочие штучки
физиков, развлекают только тогда, когда не имеют лично к нам ни малейшего
отношения. Гораздо прочнее, чем любопытство к новому, в человеке держится
привязанность к собственным предрассудкам, ибо мы хотим жить на плоской
земле!
Кеша Торицын не составлял исключения среди остальных братьев по
человечеству, хотя прилежно выписывал в течение двух лет журнал "Земля и