"Лидия Обухова. Птенцы археоптерикса" - читать интересную книгу автора

- Холодно.

- И все-таки: что у него за работа? Слишком он бледен, наш Жу. Я все
боюсь: а вдруг с ним что-нибудь случится и мы узнаем об этом только утром?

- Глупости, - Бывший Пес говорил рассудительно. - Ты бы шея лучше спать.
Жу не любит, когда мы нарушаем распорядок.

- Не пойду.

Пес вздохнул.

- Ну, тогда взгляни на него разок и успокойся. Утром, убирая лабораторию,
я слизнул часть пленки. Нагнись.

Бывший Лошадь нагнулся.

Он увидел Сапиенса, который стоял перед светящейся доской, слегка опустив
лоб, тяжелый, как кирпич, - все лицо казалось сплющенным от этой тяжести! А
глаза у него были маленькие, ушедшие глубоко под карниз лба, и рот незаметный,
легко очерченный, никак не выражающий внутреннюю жизнь, с тех пор как она
перестала быть чувственной. Прямая короткая шея с железными мускулами, чтобы
поддерживать небесную сферу - череп, вместилище разума. И видящие пальцы,
которые вывели Сапиенса за границу глазного диапазона.

Жу поднял руку и коснулся доски. Это было скользящее точное движение. Все,
что связано с физической работой и утяжеляет тело, ушло. Ведь люди долго не
умели обращаться с собственными членами, лишь у Сапиенсов механизм движения
стал совершенным: они никогда ни за что не зацепятся, поднимут и опустят руку,
как надо - самым экономным, а потому и самым красивым движением...

Бывший Лошадь со вздохом выпрямился.

- Работает. Значит, до утра.

- В старину по утрам Сапиенсы говорили "Здравствуй!", - неожиданно выпалил
Пес. - Они желали друг другу быть здоровыми.

- А что значит быть здоровым? - пробормотал рассеянно Лошадь.

- Это когда лапа не ушиблена и голова не устает от счетной машины.

- А-а, - Лошадь задумчиво потерся боком о стенку.

Пес остановил его:

- Не делай этого. Ты ведь знаешь: Жу сердится. Он думает, что мы забываем
принять антисептический душ.