"Вадим Кузьмич Очеретин. Я твой, Родина! " - читать интересную книгу автора

Глава 15
Глава 16
Глава 17
Глава 18
Глава 19
Глава 20
Глава 21



Боец, писатель, труженик

По-разному входят в душу читателя писательские имена и книги. Иногда
они врываются стремительно, подобно взлетевшей осветительной ракете, иногда
же по-другому, медленно - от одного произведения к следующему, более
значительному. Так, собственно, бывает и на войне: вражескую оборону где-то
рвут в одночасье, а где-то долго прогрызают.
Такие сопоставления напросились, вероятно, потому, что речь идет о
Вадиме Очеретине, фронтовике, который, вернувшись из боя и взявшись на
студенческой скамье за перо, сразу же - ярко и убедительно! - заявил о себе.
Было ясно: этот писатель пришел надолго. Посудите сами: первая же книга
вчерашнего солдата и студента "Я твой, Родина!" вышла почти в одно время
(1950 год) сразу в трех издательствах - центральных ("Советском писателе" и
Воениздате) и в родном его Свердловске.
Хорошо помню, как тогда в одной из передовых статей "Литературной
газеты" было подчеркнуто: ныне нашему читателю невозможно представить войну
без новых книг Олеся Гончара, Виктора Некрасова и... далее приводился ряд
имен, среди которых по праву было имя и нашего Вадима Очеретина.
Примерно в те же дни мне, тогдашнему студенту журфака, довелось
проходить газетную практику в Таджикистане. Репортерская судьба забросила в
отдаленный кишлак рядом с пограничной рекой Пяндж. Раскаленный добела
полдень сменился столь же знойным вечером. Прожарившись на хлопковых полях,
заглянул в местную библиотеку - крохотный домик, смахивающий на украинскую
мазанку. Этажерка, несколько десятков книг. Какова же была радость, когда
среди них увидел и повесть Очеретина. Не сдержался и похвастал: "Это мой
товарищ написал!" Юная библиотекарша недоверчиво глядела на меня, затем
взгляд ее потеплел. И я почувствовал - вырастаю в ее глазах...
Воспоминание о войне всегда жило в сердце Вадима. Но, пожалуй, еще ярче
проявил он себя в своих романах о рабочем классе: "Первое дерзание",
"Сирена", позднее - повесть "Ключ Упорова". И, конечно же, "Саламандра".
Только бы в наше время не перекрывали им кислород, оставляя без переизданий.
А читатели нашлись бы.
Творчество любого писателя нельзя отрывать от времени, когда он жил и
работал. И чем сильнее он с этим временем слит, тем, полагаю, и больше
надежд на то, что он это время перешагнет и оно продлится. Можно, конечно,
шибко осторожничая, прикинуть: а нет ли в подобном утверждении лазейки для
приспособленчества и конформизма? Вот и М. Горький когда-то сказал: "Я очень
рано понял, что человека создает его сопротивление окружающей среде".
Высказывание интересное и верное, пусть и не стопроцентно. Однако сразу же
хочу сказать, что на долю Вадима Очеретина препятствий хватало. Один из