"Михаил Одесский. Кровавый ньюсмейкер XV века " - читать интересную книгу автора

были не равны: валашский господарь потерпел поражение и бежал во владения
венгерского короля, бросив разгромленную армию.
Жесток Дракула был патологически даже по тем мрачным временам. Жесток и
к врагам, и к союзникам, и к подданным: рубил головы, сжигал, сдирал кожу,
принуждал к людоедству, варил заживо, вспарывал животы, сажал на кол и т.д.
Дракула особенно преуспел в сажании на кол, войдя в историю Румынии с
прозвищем "Цепеш" ("Насаживатель-на-кол"). Колья различались - в зависимости
от социального статуса приговоренных - по длине, диаметру, цвету, из них
составлялись прихотливые геометрические фигуры, нечто вроде "сада пыток".


3

Комментарий: "грозенъ"
Православная Валахия - по причине конфессиональной родственности -
должна была восприниматься на Руси как "своя" страна, однако автор
"Сказания" описывает типичный "анти-мир", где идеально "грозный", т. е.
скорый на суд государь установил жестокую, но справедливую систему
управления. Валахия явно описывается не как реальная территория, но как
"тридевятое царство", в котором - что непредставимо в реальном мире - перед
судьей-властителем равны мирянин и священник, знатный и простец, богатый и
бедный. Не раз указывалось [см., напр., Зимин 1958: 396-400], что описание
Валахии напоминает турецкие - мусульманские, "неверные"! - порядки (кстати,
установленные Мехмедом Завоевателем), как их позднее пропагандировал
(ссылаясь на слова молдавского воеводы Петра Рареша) И.С. Пересветов. И
показательно, что Пересветов так же неоднократно использует термин "гроза"
(ср. знаменитые слова "турецкого царя" в "Сказании о Магмете-султане": "Без
таковыя грозы не мочно в царство правды ввести" [см. Пересветов 1956: 153]).


4

Комментарий: "нищие и странные"
По замечанию Я.С. Лурье, "весьма популярной была в средневековом
фольклоре и легенда о жестоком феодале, пригласившем к себе нищих и затем
приказавшем сжечь их. Легенда эта рассказывалась, в частности, о двух
майнцских епископах Гаттоне I и Гаттоне II; она была воспринята и рядом
писателей - вплоть до Р. Саути и В.А. Жуковского в XIX в. Любопытно, что
анекдот этот имел совершенно различную окраску в сказаниях о Гаттоне и в
"Повести о Дракуле": легенда о жестоком епископе кончалась суровым божьим
судом над злодеем - его пожирали крысы; в повести Дракула не получал
никакого возмездия за свою расправу с нищими, и последнее слово
предоставлялось "зломудрому" князю, который сам объяснял и оправдывал свой
поступок" [Истоки 1970: 372].
Действительно, планомерная ликвидация нищих, больных, стариков
дополняет образ Валахии как "анти-мира" с "грозным" государем и рационально
устроенным обществом. В утопии все работают, каждый - на своем месте, а
значит, неработающих там не должно быть, их следует удалить физически. Кроме
того, жестокое уничтожение слабых указывает на сатанинскую природу Дракулы:
как известно, благотворительность в средние века почиталась не столько