"Владимир Иванович Одноралов. Субботник " - читать интересную книгу автора

означало виноватой покорности, а только решимость претерпеть все, для него
уготованное.
- Ага! - снова смекнул дед. - Не так-то здесь все просто...
Дед и внук стояли рядом и на сто процентов были родней: круглолицые,
голубоглазые и такие сивые, что у деда не видна была седина. Наверное,
поэтому часть Субботниковой вины само собой переходила на него. По крайней
мере, толстушка отчитывала их обоих.
- Лысов, ты плохо себя ведешь. Вчера ты с мальчишками так носился по
двору, что сшиб с ног уборщицу тетю Аню. Потом ты мучил пчелу: привязывал
ее ниткой и заставлял летать.
- И ничего не мучил, - встрял в осуждение Субботник. - Я опыт делал:
чья это пчела - дикая или домашняя?..
- Помолчи, - оборвал его дед. Он чувствовал, что все это мелковато
для Субботника и главные его вины - впереди.
Девочка строго посмотрела на Лысовых.
- А еще он неправильно рега... реар... - Она сбилась, покраснела, а
мальчик еще более виновато подсказал:
- ...реагировал на замечания командира звездочки.
- У нас в дневнике все записано, - оправившись от смущения, сказала
толстушка, взяла у второй, молчаливой девочки тетрадку и передала ее
Александру Клавдиевичу.
Тетрадь была озаглавлена "Дневник командира звездочки. Пятая неделя".
Он внимательно изучил все, что произошло на пятой неделе, и вынужден
был признать, что с Субботником связано большинство происшествий.
- "...на замечание командира звездочки не дергать Аллу Иванову за
волосы бил командира звездочки по голове", - грустно прочитал дед. - Так
вот как ты неправильно реагировал?
Александр Клавдиевич наморщился и сильно потер переносицу, словно
собирался чихнуть, и спросил:
- А кто же у вас командир звездочки? И чем он его бил-то?
- Я, - тоненьким голоском ответила молчаливая девочка. - Он не больно
бил. Тетрадкой. Только все равно... А Алка эта вообще не из нашей
звездочки, - неожиданно горячо заключила она.
- А еще, когда Иванова заплакала, он обозвал ее мокрой цаплей, а
извиняться не стал, - совсем потеряв голос от ощущения вины, прошептал
мальчик.


* * *

Когда октябрята ушли, дед обратился к внуку:
- Ну вот что, троечник противный, послоняйся по квартире, и чтобы
молчком, а я подумаю, что с тобой, поросенком осужденным, делать. И
считай, что тебе повезло - бабки дома нет!
Дед ушел в туалет курить и думать, а Субботник слонялся по квартире и
прислушивался, все больше впадая в смятение, - дед в туалете фыркал и
всхлипывал, словно подавился дымом.
Субботник очень нелегко пережил осуждение. Обычные шалости,
записанные на бумаге, представлялись не подлежащими прощению проступками,
и неизвестно еще, что там придумает дед, который, похоже, плачет над его