"Эндрю Оффут. Глаз Эрлика " - читать интересную книгу автора

был окрашен почти в такой же цвет, как и эти гранаты у тебя между грудей.
- Рубины, - поправила она.
Он лишь улыбнулся. Знающей улыбкой, так как камешки-то были гранатами,
и она знала, что юноша это знал. Как же, телохранитель! Этот огромный юнец
с загорелым лицом наверняка был вором. Ее бедро вспотело под его ладонью, и
она ничего не имела против.
- Конан...
- Да.
Килия все еще пыталась принять хоть какое-то решение.
- Сюда каждый вечер заходят воины из городской стражи. Я думаю, нам не
следует быть здесь, когда они зайдут, - а?
Лицо юноши превратилось в маску детской невинности, и одновременно он
махнул огромной бронзовой рукой.
- Почему бы и не быть? Разве мы не солидные граждане честного
Аренджуна?
- Одни из нас не из таких, - отозвалась Килия.
Конан, казалось, удивился ее словам и наклонился вперед.
- Килия! Какая мрачная страшная тайна? Ведь это не ты в ответе за
падение той большой старой Слоновьей Башни?
- Я думаю, моя тайна состоит в том, что я пью вино и меня гладит по
бедру голубоглазый, широкоплечий, опоясанный мечом симрийский... вор.
- Киммерийский, - спокойно поправил он. А затем добавил: - Я? Вор?
Здесь? Хо-хо, дорогая моя... Воры прячутся в Болоте и шныряют там, как
шакалы.
- Мне думается, - начала она, - что некоторые из них...
- Килия! Что моя девушка делает, сидя с этим мальчишкой? Эй, ублюдок,
где твоя другая рука?
Не убирая из-под низкого столика руки, Конан оглянулся через плечо. В
таверне наступила тишина. Даже в этом районе Аренджуна все в трактире
умолкали, когда в зал входили пять воинов городской стражи и их
предводитель грубо обращался к кому-нибудь из посетителей. А этот юный
меченосец выглядел достаточно рослым, чтобы бороться с гиперборейскими
медведями.
Киммериец хранил молчание. Он лишь сверлил взглядом мужчину в кирасе и
шлеме с поднимающейся над ножнами меча щегольской рукоятью в виде драконьей
головы. Черные усы стражника надменно топорщились под длинным носом. Конан
сознавал, где находится. Он был не в Болоте, а в "Шадиз-сарае". И еще... он
находился в обществе искушенной дамы, лишь притворявшейся невинной овечкой.
Конан не собирался бежать. Он сидел не двигаясь, выжидая, сверля взглядом
воина, шедшего к нему через зал. Все разговоры прекратились; все взгляды
следили за продвижением заморийского сержанта среди табуретов и столиков
или же были прикованы к рослому юноше, к которому он приближался.
Килия отодвинула ногу; рука Конана безошибочно последовала за ней.
Богом юного вора был Кром, а всякий, кто знал хотя бы одного киммерийца,
знал, что Кром наверняка являлся и богом упрямства.
Высокий, поджарый, гибкий стражник с отметиной от меча на щеке
остановился, высясь над вором в голубой тунике с расшитой золотом каймой.
- Я в отличие от тебя не ору через весь зал, - спокойно отозвался
Конан. - Так уж меня воспитали... Я не мальчишка, и всем нам отлично
известно, где моя рука. Я б пригласил тебя выпить с нами кубок, но мы как