"Николай Сергеевич Оганесов. Двое из прошлого (Повесть) " - читать интересную книгу автора

первой квартиры и жал на кнопку звонка, под которым синими чернилами на
белой бумажке была выведена фамилия Красильникова.
Щелкнул замок. Я представился растрепанной темноволосой женщине с
заплывшими от сна глазами, и меня впустили в забитую хламом прихожую.
Стоило закрыться входной двери, как мы оказались в кромешной тьме. Сначала
я наткнулся на подвешенное к стене корыто, потом на ощупь определил
стиральную машину и тумбочку с тазом. Когда моя спутница, довольно
уверенно передвигавшаяся в темноте, открыла дверь в комнату, я увидел еще
и разобранный на зиму детский велосипед, санки и тускло блестевший
шифоньер.
- Извините, лампочка перегорела, - сказала заспанная женщина, и я
уловил исходящий от нее запах спиртного. - Я Красильникова Тамара, -
представилась она. - Проходите, пожалуйста.
Прежде чем воспользоваться приглашением, я кивнул в сторону второй
двери, имевшейся в прихожей, и спросил, кто живет в одной с ними квартире.
- Теперь уже никто. - Она вяло махнула рукой. - Видите - бумажка
приклеена. Опечатано. Жила Нина Ивановна Щетинникова. Два дня назад
умерла, вчера на кладбище увезли. Наследников у нее не оказалось, вот
домоуправление и опечатало дверь.
Мы вошли в комнату. Здесь царил тот же хаос, что и в прихожей. Стол,
накрытый плюшевой, потерявшей свой первоначальный цвет скатертью, был
завален немытой посудой, какими-то коробками, банками из-под солений и
компотов, детскими игрушками. Сервант с облезлой полировкой, телевизор,
тумбочку, почти все, что находилось в комнате, покрывал заметный слой
пыли.
- Напрасно беспокоитесь. - Красильникова смахнула со стула грязное
полотенце и села, придерживая рукой полы халата. Она явно принимала меня
за представителя домоуправления. - Охотников на ее каморку днем с огнем не
сыщешь. Семейных туда не вселишь, квадратов маловато, да и дом у нас на
снос, сами знаете, последний месяц доживаем, скоро новоселье справлять
будем, уже и решение исполкома есть.
- У вас двухкомнатная? - спросил я, оттягивая момент, когда она
предложит мне сесть.
- Двухкомнатная. - Тамара зевнула, прикрыв рот пухлой ладонью. - А
что толку? В одной тринадцать квадратных метров, в другой - девять. А нас
четверо прописано: я, муж, отец - он сейчас у своей сестры гостит, -
дочка. По всем законам нам трехкомнатная положена, не сомневайтесь.
На столе, рядом с алюминиевой кастрюлей, валялся потрепанный учебник
русского языка.
- А дочка где? - спросил я.
- Я ее к тетке отвезла. На пару дней погостить.
Не вставая со стула, она потянула за шнурок, свисавший над
подоконником. Вьетнамская соломка, сворачиваясь в рулончик, рывками
поползла вверх. В комнату проник дневной свет. Возникшие из полутьмы
розовые, с накатанными серебрянкой узорами стены сделали ее еще неуютнее.
- Сколько же времени? - спохватилась Красильникова, отыскивая
взглядом часы.
- Начало десятого, - подсказал я.
- Ого! - Она всплеснула руками, поправила сбившуются на бок прическу
и вопреки своему собственному восклицанию осталась сидеть в прежней