"Михаил Огарев. Нервные профессионалы" - читать интересную книгу автора

природных овощей и фруктов, убеждая в полном их преимуществе над
синтезированными. Попутно выяснилось, что у нее прямо за корпусом здания
станции имеется небольшой огородик, который она в свободное от работы время
всковыряла, взрыхлила и окучила самодельными лопатой, граблями и тяпкой.
Тут же гостям было предложено отведать его дары: пупырчатые темно-зеленые
огурчики, ядовито-красные пузатые томаты и не слишком хорошо промытую
мелкую редиску. К слову сказать, и остальные овощи показались Роману
довольно невзрачными, и пробовать их он вежливо отказался, равно как и
Гуннар. Прочие же бравые парни решили подтвердить свою репутацию
бесстрашных сорвиголов и, предварительно продезинфицировавшись водочкой,
громко и вразнобой захряпали и захрустели. Злата осталась очень довольной,
особенно когда кто-то снизошел до не слишком внятной похвалы. Затем как-то
сразу все загомонили и, к сожалению, осталась неустановленной некая малость
окосевшая личность, потребовавшая продолжить сравнение. Мало того, еще
какой-то дурак предложил использовать в качестве беспристрастного арбитра
сына Командора, что и было моментально утверждено хором нестройных голосов.
Злата просияла и принялась смотреть Роману в нос. Слегка потрясенный сынок
и вякнуть не успел, как парочка добровольцев быстренько сбегала и в
столовую, и на опытный участок, и притащила все, что требовалось для
эксперимента. Не забыли, конечно, и запиваловку, для чего был выбран
выдержанный джин...
Побагровевший не хуже помидора, Командор сначала собрался все это
прекратить, но потом сообразил, что с его же позволения сей пикник и
затеялся. Капризным самодуром выглядеть не хотелось. Кроме того, большей
честью все они угощались за счет Златы (курица-то у нее была уж точно из
синтезатора да и колбасы тоже...) Поэтому Густав фон Хетцен счел за лучшее
просто незаметно удалиться, предупредив шепотом лейтенанта о его
персональной ответственности за вертикальное положение подчиненных по
окончании пирушки. Отчаянные взгляды сына, призывавшие не бросать его на
произвол болтливой бабенки и сырых овощей, были им малодушно
проигнорированы.
Поговорить наедине им все же удалось, но для этого пришлось наглухо
запереться в вездеходе, весьма невежливо отстранив снова увязавшуюся за
ними Йоркову. Внимательно выслушав сына, Командор пришел в неописуемый
восторг. Вернувшись на станцию, он развернул бурную деятельность, большая
часть которой свелась к переговорам с офицерами, оставшимися на Базе,
избиению клавиатуры компьютера и нещадной эксплуатации аналитического
отдела станционного "расчетчика". Непосредственной работе собственных
мозгов отводилось куда меньше времени - во всяком случае, Роману после
этого исторического уединения не удалось застать энергичного родителя не
только с сомневающимся, но хотя бы с задумчивым видом. Напротив, весь облик
Густава фон Хетцена говорил, что дело идет не просто как по маслу, но по
маслу высшего качества! Вот и сейчас, путешествуя невдалеке от Романа,
ерзая из стороны в сторону и чудом удерживаясь в седле, Командор не
выпускал из рук переговорного устройства и не обращал внимания на
хлеставшие его ветки. Зная, что отец и при самой ерундовой работе не
выносит и малейшего дискомфорта, сын был страшно удивлен такой
поразительной выдержкой и с нетерпением ожидал передышки для выяснения всех
обстоятельств. Лично он сам из интересной информации Златы не сделал
сенсационных открытий.