"Николай Платонович Огарев. Стихотворения и поэмы " - читать интересную книгу автора

отделение (так назывался тогда юридический факультет). В эти годы в
Московском университете учились Герцен, Белинский, Лермонтов, Станкевич,
Гончаров, Тургенев, Сатин, Грановский. Свободомыслие было в традициях
университета, и за это Николай I не любил его. В 1826 году им был сдан в
солдаты за поэму "Сашка" студент Александр Полежаев. В 1827 году
подверглись аресту члены тайного студенческого общества братьев Критских. В
1831 году разгромлен был подобный же кружок, руководимый студентом
Сунгуровым. Огарев организовал сбор средств в помощь сунгуровцам и сам
отвез собранные деньги арестованным. В марте 1833 года Огарев приехал на
этапный пункт проститься с Сунгуровым и его друзьями, отправляемыми в
ссылку. После этого за Огаревым был установлен секретный полицейский
надзор. Тем временем вокруг Герцена и Огарева собиралось новое общество
свободомыслящих. "Мы мечтали о том, как начать в России новый союз по
образцу декабристов, и самую науку считали средством", - вспоминал Герцен.
К этому периоду относятся первые сохранившиеся стихи Огарева. В них
отразились высокие идеалы, презрение к бездумно живущим, тоска по истине.
Все это было созвучно последекабрьскому времени. "Поэзия возвысила меня до
великих истин. Она - моя философия и политика", - писал Огарев летом 1833
года. Полицейский режим рано разглядел в Огареве своего врага, понял смысл
его "отрицаний", - он попал в разряд лиц, "обращающих на себя внимание
образом мыслей своих". В 1834 году он был арестован за "пение дерзких
песен" и за переписку с Герценом, "наполненную свободомыслия"; его
продержали в тюрьме восемь месяцев. В 1835 году они оба были отправлены в
ссылку. В Пензе, где Огарев должен был находиться под надзором своего
собственного отца, старого отставного служаки, обстановка сложилась
невыносимая. Огарев пишет об отце Герцену: "Я сказал ему: я поэт, а он
наззал меня бевумньГм, он назвал бреднями то, чем дышу я".
Захолустная жизнь давит молодого поэта, но он пишет стихи, мечтает о
том, как после ссылки будет издавать в Москве общедоступный журнал ("В
читателе русском нужно пробудить то, что может возвысить его"), работает
над большим философским трактатом, начинает то роман, то драму, задумывает
теоретические музыкальные статьи, биографию Рубенса.
В 1836 году Огарев женился на Марии Львовне Рославлевой, дочери
бедного дворянина и племяннице пензенского губернатора Панчулидзева. Огарев
мечтал о верной спутнице жизни, разделяющей его идеи, каковой поначалу и
показалась ему Мария Львовна, но его постигло разочарование: она вышла
замуж только затем, чтобы вырваться из-под ненавистной ей опеки
дяди-губернатора. Вскоре - после смерти отца - Огарев оказался наследником
нескольких десятков тысяч десятин земли и леса, богатейших поместий с
четырьмя тысячами душ крепостных. Он немедленно принялся разрабатывать план
освобождения своих крепостных и организации крестьянских общин и отчасти
его осуществил, отпустив на волю 1800 крестьян рязанского села Белоомут,
"Неужели же я должен отказаться от моих планов, - писал он жене в ответ на
ее упреки, - благородных, гуманных, честных, для того, чтоб развлекаться
всю жизнь?"
Жизнь в ссылке, нелады с женой обострили давнюю болезнь Огарева (он с
детства страдал эпилепсией). Летом 1838 года ему удалось получить у
губернатора разрешение на поездку для лечения на кавказские минеральные
воды. Панчулидзев разрешил, предварительно "заняв" у Огарева крупную сумму
денег. В Пятигорске Огарев нашел больного Сатина, университетского своего