ГЛАВА XXII

Проснувшись, Кэй тотчас же сердито сказала:

— Вы меня чем-то напоили. Усыпили.

— Пришлось, родная моя, — сказала мать. — Ты дома. Уже утро.

Кэй села в кровати, и ее захлестнула глубокая волна скорби.

— Он умер?

— Нет... еще, дорогая...

Кэй схватила маленькую ручку своей матери.

— Где он, мама?

— Успокойся, он в больнице. Неподалеку отсюда.

— Здесь? Так далеко?

— Кэтрин. — Лицо матери было искажено до неузнаваемости. — Родная моя, он умрет. По крайней мере, это вполне может случиться.

— Я знаю, мама, знаю. Я это знаю. — Она оглядела свою комнату. — Здесь все так странно. Не так, как раньше.

— В первое время тебе все будет казаться странным. Как и мне.

— Да, наверное. А у меня странный вид? Мама, ты-то понимаешь?

— Кое-что, — выдавила Марта. — Сыщик, который пришел со мной поговорить, нашел записку. Я не понимаю, я ничего не понимаю...

— Сэм... Сэм велел тебе передать... — она не закончила.

— Мне... мне он нравился, — сказала мать.

Кэтрин поцеловала ее.

— Который теперь час?

— Еще не поздно. Здесь Алэн. У тебя вполне нормальный вид, родная, не слишком странный.

— Я хочу встать. Мама, вы туда звонили?

— Только что папа звонил.

Она надела костюм, собираясь выйти в гостиную.

Алэн с отцом сидели в большой комнате.

— Тебе лучше? — Алэн был нежен. Предупредителен. — Теперь ты больше похожа на себя, — одобрительно кивнул он.

— Сэм не умер? — Он скривился от ее вопроса, от ее взгляда. — Что будет, если он выживет, Алэн?

— Я не знаю, дорогая, давай не будем...

— Что касается Амбиелли, то тут никаких затруднений возникнуть не может, — неуверенно начал ее отец. — Это случилось в порядке самозащиты, я это покажу.

— Хохенбаум мог бы кое-что рассказать, — возразил Алэн.

— Но он же мертв.

Алэн кивнул, она вздрогнула.

— Кэй, если Линч выживет, мы сделаем все возможное, чтобы уберечь тебя от всякого рода неприятностей, — сказал отец. — Но это сенсация. В газеты не заглядывай.

— Не буду. — Их взгляды встретились. Два взрослых человека, она и ее отец. Оба знали, что могут возникнуть неприятности.

— До сих пор мы...

Лицо Алэна помрачнело.

— Ты сказал, как я велела? — резко спросила она.

— Мы вообще почти не разговаривали с репортерами. Разумеется, мы в осаде.

Она села завтракать. Родители, хотя их руки непроизвольно тянулись к ней, удалились. Оставили их вдвоем с Алэном. Она попыталась что-нибудь съесть. Но не смогла прикоснуться к еде. Чашка чуть не выскользнула из ее пальцев.

— Принюхиваешься, откуда подует ветер? Умрет он или нет? — Она обеими руками зажала себе рот.

— Кэй, дорогая, — ласково начал Алэн, — мы все понимаем. Вчера вечером ты была немного истерична. Мы просто об этом забудем. Только, прошу тебя, больше не надо. Ты дома, дорогая. Теперь ты в безопасности.

«В безопасности?» — подумала она.

— И ты простишь меня, Алэн? Мою истеричность?

— Разумеется.

— И поймешь?

— Разумеется, я все понимаю, — буркнул он. — Сэм Линч убил человека, которого ты так боялась. Ты видела, как он это сделал. Конечно же, ты была ему благодарна.

— Это... великолепный шаблон, — медленно проговорила она, — но это не так. Понимаешь, он убил человека, которого боялся сам. Его заставила это сделать я, и он был мне благодарен. — Она взглянула на Алэна. Тот нервничал. — Я все еще истерична?

— Была, вчера вечером. Доказательство тому то, как ты безрассудно выскочила за дверь.

— Так, по-твоему, стремление спасти кого-то от гибели — истерия? Тогда, значит, Сэм тоже истеричен...

— Он только все усложнил, — бросил Алэн.

— И все-таки я здесь, — задумчиво произнесла она. — А ты, Алэн, не был истеричен по поводу меня?

— Ты говоришь обидные вещи, Кэй. Я делал все, что в моих силах. Старался не потерять голову.

— И не... ошибался?

— Почему ты ко мне придираешься, Кэй? Хочешь сделать мне больно?

— Нет, не хочу, но могу. Потому что я не смогу выйти за тебя замуж, и лучше, чтобы ты об этом знал. — Его будто хлестнули по щеке. — У тебя нет уважения, — с серьезным видом пояснила она. — Ты меня не уважаешь. Я это чувствую.

— Виноват. Я чувствую к тебе уважение.

— Простишь мне мою истеричную благодарность? Ты ничего не слышал.

— Я знаю, тут дело не только в благодарности, — решительно начал он. — И это я тоже понимаю. Я ведь видел вас вместе. — Она с изумлением на него взглянула. — Я мог бы поверить, что всему виной твоя юность, твои романтические порывы и общий накал эмоциональной атмосферы. Фактически так оно мне до сих пор и кажется. — Он задрал нос кверху. — Я подожду.

— Не жди.

— Но вот что я тебе скажу. Если Линч поправится, обдумай, прежде чем решиться, Кэтрин. Подумай о его возрасте и положении. Более неподходящей партии...

— Партии! — воскликнула она. — Ты думаешь, мы могли бы пожениться? Я и Сэм? Мне даже в голову такое не приходило. Ему тоже. Это не... Это не то.

— Не будь дурочкой, — не сдавался Алэн. — Это всегда то. Будем называть вещи своими именами. Какие бы ни были у тебя сейчас невинные девичьи представления о каком-то платоническом чувстве...

Она вспыхнула.

— Ты всему можешь подыскать название, Алэн. Правда? — Она разглядывала свои руки. — Я не особенно хочу, чтобы ты оказался прав. Он бы тоже не захотел. Разумеется, это был бы сумасшедший брак. Самый опрометчивый. Но ты, вероятно, прав. Сэм говорит, ты всегда прав.

— Прошу прощения, — любезно извинился он. — Зря мы затронули сегодня эту тему. Ты так потрясена. Я тебя не виню. Ты тут, конечно, ни при чем.

«Деревянная пешка», — подумала она.

— Забудем, что я говорил. Все остается по-прежнему. Просто постарайся повременить и обдумать.

— Да, я повременю. И подумаю, — серьезно сказала она. — Я была потрясена. Но я не выйду за тебя замуж, Алэн. Слышишь?

— Пожалуй, всем нам следует повременить и все обдумать, — буркнул он. — Я так, дорогая, и сделаю.

Он поднялся и вышел, она посмотрела ему вслед.

Чарлз Солсбери повез ее сам. Он настоял, чтобы с ними поехал Рейли.

— Ее нельзя оставлять без охраны, — заявил он.

Внизу им пришлось пройти сквозь целую толпу людей.

— Доброе утро, мистер Рейли. Папа, может, запрешь гараж? — Кэй постаралась улыбнуться.

— А что, может, ты и права. — Отец был непроницаем. — Это такой ненадежный мир.

— Вы хорошо выглядите, мисс Солсбери, — заметил Рейли.

— Мистер Рейли, что случится, если он выживет?

— С ним никто ничего не сделает. Он еще сможет написать книгу.

— Но может и не написать, — возразил Солсбери. — Ты к этому готова?

— Я просто должна идти.

— Внутрь я не зайду, но пусть с тобой идет Рейли. Мне кажется, я понимаю. Ты считаешь это своей обязанностью. Он совершил ради тебя смелый поступок.

— Он сам не смелый, — сказала она. — Не герой. Вот почему это далось ему трудней.

— Понимаю, понимаю, — кивал Солсбери.

Это был большой старый дом, выкрашенный белой краской и приветливо проглядывающий сквозь листву обступивших его деревьев.

Трое мужчин защелкали аппаратами, но она смело шла вперед, сопровождаемая Рейли. Внутри не было никого, кроме сидевшей за столом женщины в белом халате.

— Я пришла к мистеру Линчу.

Женщина была спокойна, но серьезна.

— Прошу прощения, но никаких посетителей. Мистер Линч у нас в списках критических пациентов. Мы никого не можем к нему впустить.

— Вы не скажете, он...

— Никто ничего не может сказать.

— Или хотя бы как долго это продлится?

Женщина покачала головой. Кэй стояла не шевелясь, стараясь проникнуться больничной атмосферой.

— Он в сознании?

— Мне кажется, он не приходил в сознание.

— А доктор?

— Сейчас его нет. Но сделано все, что можно.

— Мистер Линч... придет в себя перед смертью?

— Неизвестно, моя дорогая. — Женщина была вежлива, спокойна. — Вы его родственница?

— В какой-то степени, — отвечала Кэй.

— Вам не к чему сидеть здесь. Мы можем вам позвонить. Так будет лучше. — Глаза женщины излучали добро.

— Пожалуйста, позвоните. — Кэй дала номер своего телефона. — Если он придет в себя, не смогли бы вы ему кое-что передать? Скажите, приходила Кэтрин...

— Кэтрин... — В руке у женщины был карандаш.

— Нет. Не говорите — Кэтрин. Скажите... — Горло перехватило спазмом, глаза застлал туман. — Да, скажите лучше — была сестра.

«Младшая сестра мистера Линча», — вышло из-под карандаша.

— Это очень важно. Не могли бы вы передать ему, что я его уважаю?

— Мы передадим, что вы его любите, — успокаивающе сказала женщина.

Кэй хотела было ее поправить. Но пробормотала:

— Возможно, это одно и то же.

Она отвернулась от стола. Здесь все так чисто, так спокойно. Она снова постаралась проникнуться атмосферой больницы. Нет, смертью здесь не пахнет. Ее здесь нет. Как и в это утро.

— Да, надо подождать, обдумать, — убеждала она себя. В этом Алэн тоже прав. Подождать, обдумать. Это такой ненадежный мир.