"Фрэнк О'Коннор. Пьянчужка" - читать интересную книгу автора

- Упаси нас бог от такой беды, - с достоинством возразил отец. - Но
будь мы на их месте, нам было бы только приятно.
Надо отдать отцу должное - он никогда не отказывался пожертвовать
половиной рабочего дня ради доброго соседа. И не потому, что так уж любил
похороны, а просто все делал на совесть - другим так, как хотел, чтобы
сделали ему. А уж если что могло утешить его при мысли о неизбежной
кончине, так это уверенность в том, что его похоронят с почестями. И надо
отдать должное матери: в данном случае она печалилась не о деньгах, хотя
каждый грош был у нас на счету.
За отцом, видите ли, водилась одна слабость: он любил выпить. Он мог не
прикладываться к бутылке месяцами, и даже по нескольку лет кряду. И, пока
не пил, был золото, а не человек. Вставал раньше всех, подавал матери чай
в постель, а по вечерам сидел дома и читал газету. Он скопил денег на
синий саржевый костюм и котелок. А как он честил этих дуралеев-выпивох,
которые просаживают свои трудовые денежки по кабакам! Иногда, чтобы
скоротать время, он вооружался карандашом и подсчитывал копейка в копейку,
сколько денег сэкономил за неделю на спиртном. А так как по натуре он был
оптимист, то иногда не отказывал себе в удовольствии заодно уж подсчитать,
какая сумма наберется к концу его, дай бог, долгой жизни. Результат был
ошеломляющий! Получалось, что он умрет богачом!
Калькуляции эти - кабы я тогда знал! - не предвещали ничего хорошего.
Они означали, что отца обуяла гордыня и что он стал заноситься. Его все
больше и больше распирало от гордости и желания отметить свои достижения,
Он награждал себя порцией - не виски, нет, упаси господь! - порцией
какого-нибудь невинного напитка - скажем, легкого пива. И на этом
кончались его светлые дни. Стоило ему опорожнить стакан, как он сразу же
уяснял себе, какого валял дурака. Он тут же выпивал второй, чтобы забыть
столь прискорбный факт, потом третий, чтобы забыть, что ему не забыть, и
кончал тем, что приходил домой вдрызг пьяный. С этого часа для него
начинался "Скорбный путь пьяницы", точь-вточь как это изображено на
лубочных картинках. Назавтра он уже не шел на работу - болела голова; на
работу шла мать - объясняться с управляющим; и за две недели отец
докатывался до ручки - мрачный, озлобленный, опустившийся. Он не
успокаивался, пока не спускал с себя все до нитки, пропивал все, вплоть до
кухонных часов. Мать и я хорошо знали все этапы этого скорбного пути и как
огня боялись малейшего повода, который мог бы толкнуть на него отца.
Похороны были одним из таких поводов.
- Я договорилась с Данфи поработать у них полдня, - сказала мать
упавшим голосом. - Кто же присмотрит за Ларри?
- Я присмотрю за Ларри, - милостиво согласился отец. - Небольшая
прогулка пойдет ему только на пользу.
Мать не нашла других возражений, и хотя все мы знали, что за мной вовсе
не нужно присматривать: я вполне мог остаться дома один и еще сам
присмотреть за малышом, - мать все же решила отправить меня с отцом,
рассчитывая, что мое присутствие будет для него тормозом. Мое присутствие
никогда не было для него тормозом, но мать все-таки возлагала на меня
большие надежды.; Назавтра, вернувшись из школы, я застал отца дома.
Он приготовил нам по большой чашке чая. Отец отменно заваривал чай, с
другими же домашними делами справ-лялся очень неумело. Надо было видеть,
как он кромсал хлеб!