"Фрэнк О'Коннор. Суета сует" - читать интересную книгу автора

- Сорок пять, ваше преосвященство.
- Сорок пять? И уже оперироваться? Что за чепуха! Напомните, чтобы я
проведал отца О'Брайена, Падди, - добавил он, обращаясь к шоферу.
Даже лучший друг епископа поостерегся бы утверждать, что им руководили
одни лишь добрые побуждения, хотя ему их было не занимать. Прежде всего
его радовало, что сам он дожил до восьмидесяти шести, не зная пи боли, ни
недомогания, тогда как появилось новое поколение священников, не способное
без операции дожить до сорока пяти. "А все автомобили, - говорил он себе.
- Все эти автомобили, чтоб им пусто было!"
Поднимаясь по больничной лестнице на второй этаж, он испытывал
одновременно и радость, и огромное удовлетворение: радость, так как ему
приятно было оказать внимание одинокому молодому человеку, который
находился вдали от родных и друзей; удовлетворение же от того, что не
молодой человек сорока пяти лет пришел навестить восьмидесятишестилетнего
старца, а наоборот.
Оба чувства слились в торжествующей улыбке, с которой он, открыв дверь,
вошел в палату больного и весело загудел:
- Что это значит, отец О'Брайен? Уж не хотите ли вы, чтобы я отстранил
вас от должности?
Это тоже потом ему аукнется.
Епископ был вовсе не глуп, но так доволен собой, что, против
обыкновения, высказывался более свободно о духовных лицах Мойла и их
семьях; особенно о семьях.
- Если хотите узнать человека, начните с его родни, - поучал он. -
Взять хотя бы доктора Лэйнигена, Знали бы вы его брата Мика, как знал его
я. Мик был неглупым человеком и по-своему честным. Только вот умер всего в
шестьдесят, от какой-то детской болезни, от которой, насколько известно,
кроме него, никто никогда не умирал. И еще задолго до смерти его мучили
религиозные сомнения. Сомнения! Как видите, отец О'Брайен, у них в семье
все немного неуравновешены.
По дороге в гостиницу епископ сказал Падди, "своему человеку":
- Мы им, Падди, еще покажем!
Падди понимающе ухмыльнулся: никто так сильно не возмущался
коадьютором, как "свой человек" Падди.
В вестибюле было полно народа. Несколько человек стояли в ожидании
лифта. А епископа прямо-таки распирало от самодовольства.
- Нет, не стану я дожидаться этой колымаги. - сказал он раздраженно и
достаточно громко, чтобы его слышали.
И он пустился вверх по лестнице, "прытко, словно зайчик", по
утверждению Падди, что, пожалуй, звучит несколько преувеличенно.
Епископ успешно преодолел главный лестничный марш, но на последней из
шести ступеней, ведущих на второй этаж, он споткнулся и упал. И хотя
скатился он всего с шести ступеней, ему показалось, что их было все
двадцать.
Он погиб. Он даже не пытался подняться. Он знал - это небезопасно.
"Гордыня приводит к падению, - подумал он с запоздалым раскаянием. - Нужно
было дождаться этого старого лифта, будь он неладен!"
Но когда появился старый официант, епископ заговорил с ним, сохраняя
полное самообладание.
- Я, кажется, сильно ушибся, - сказал он спокойно. - Никому ни слова.