"Булат Шалвович Окуджава. Будь здоров, школяр " - читать интересную книгу автора

Так что вы не беспокойтесь. Я жив и здоров.
Кому-нибудь от этого известия станет радостно,
а кому-нибудь, конечно, горько.
Но я жив. Ничего не поделаешь.
Всем ведь не угодишь.

Сено-солома
В детстве я плакал много. В отрочестве - меньше. В юности - дважды.
Первый раз это было перед самой войной, вечером. Я сказал девочке, которую
любил, сказал с деланным равнодушием:
- Ну что ж, раз так, значит, конец...
- Ну что ж, значит, конец, - неожиданно спокойно согласилась она. И
быстро пошла прочь. И тогда я заплакал - ведь она уходила. И утирал слезы
ладонью. [356]
Второй раз я плачу сейчас здесь, в моздокской степи. Я несу командиру
полка очень ответственный пакет. Черт его знает, где он, этот командир
полка! Песчаные холмы похожи один на другой. Ночь. А я второй день на
передовой. А за невыполнение задания - расстрел. А мне восемнадцать лет.
Кто это сказал о расстреле? Это Коля Гринченко сказал, когда я
отправлялся. У него была красивая улыбка, когда он говорил об этом.
- Держись, а не то кокнут, и все...
Приставят меня к стенке. Впрочем, какие здесь стены.
И я утираю слезы. "Ваш сын оказался трусом и... " Так будет начинаться
извещение... Ну почему это именно меня послали с пакетом? Вот Коля
Гринченко - такой сильный, ловкий парень. Он бы уже давно добрался. Сидел бы
сейчас в теплой землянке штаба полка. Пил бы чай из кружки. Подмигивал бы
связисткам и улыбался красивым ртом.
А вдруг сейчас ухнет мина? Отыщут меня утром. Командир полка скажет
командиру батареи:
- Что же это вы, лейтенант Бураков, неопытного солдата послали? Не дали
осмотреться человеку, привыкнуть. Вот из-за вашего равнодушия погиб хороший
человек.
"Ваш сын пал смертью храбрых при выполнении ответственного оперативного
задания... " Так будет начинаться извещение...
- Эй, куда идешь?
Это мне кричат. Я вижу там окопчик, и из него мне рукой машут. Мало ли
куда я иду?
- Стой! - кричат за спиною. Останавливаюсь. Подхожу. Кто-то с силой
втягивает меня в окопчик за рукав.
- Куда шел? - зло спрашивают. Я объясняю.
- А ты знаешь, что там немцы? Еще бы сто метров... Мне объясняют. Это
наш передовой дозор, оказывается. Потом меня долго ведут в землянку.
Командир полка читает донесение и посматривает на меня. И я чувствую[357]
себя тщедушным и маленьким. Я смотрю на свои не очень античные ноги,
тоненькие, в обмотках. И на здоровенные солдатские ботинки. Все это, должно
быть, очень смешно. Но никто не смеется. И красивая связистка смотрит мимо
меня. Конечно, если бы я был в сапогах, в лихой офицерской шинели... Хоть бы
дали чаю. Я бы посидел за этим столом из ящика. Я бы сказал этой красавице о
чем-нибудь таком... Конечно, у меня такой вид...
- Идите на батарею, - зло говорит командир полка, - и скажите вашему