"Александр Ольбик. Балтийский вектор Бориса Ельцина" - читать интересную книгу автора

жестоким. Для безответственного работника обыкновенная требовательность
иногда превращается в необыкновенную жестокость.
- В контексте вышесказанного напрашивается и такой вопрос: правда ли,
как об этом было заявлено на партконференции, что один из секретарей райкома
из-за вашего к нему отношения покончил жизнь самоубийством?
- Этот человек уже давно не работал в райкоме партии. Когда с ним
случилось это несчастье, он трудился в Минцветмете. Расследование факта
смерти показало, что она никак не связана с освобождением его от должности
секретаря райкома.
- Вам, конечно, известно о рукописи - якобы вашем выступлении на
октябрьском (1987 г.) Пленуме ЦК КПСС, которая ходит по рукам.
- Да, об этом я знаю. Но не одна рукопись ходит по рукам - три
варианта, которые я все читал. Что по этому поводу могу сказать? В целом это
фальшивки, хотя кое-какие мои высказывания там использованы. Я считаю, что
не было бы "самиздатовских" статей, если бы речи, произнесенные на
октябрьском Пленуме, публиковались.
- С вашего позволения, вернемся еще раз к интервью Виталия Коротича в
"Московских новостях". Иностранные корреспонденты спросили у него: "Ельцин
поставил вопрос о своей политической реабилитации. Но ведь он не был
приговорен ни к каким срокам". Ответ В. Коротича: "Да, на фоне реабилитации
расстрелянных в прошлом людей требование Ельцина о своей политической
реабилитации звучало странно. Думаю, ему не следовало становиться в один ряд
с Бухариным или Каменевым. Поэтому, когда он заговорил о своей реабилитации,
то, что раньше походило на трагедию, стало напоминать фарс".
- Я не считаю себя виноватым ни перед партией, ни перед народом и
потому поставил вопрос о моей политической реабилитации. И сделать это могли
или партийный съезд или прошедшая партконференция - решить вопрос о моей
виновности или невиновности. Реабилитация - это восстановление прежней
репутации. И совсем необязательно, как считает Коротич, испить чашу Бухарина
или Каменева, чтобы затем быть реабилитированным. И я, наверное, сильно
разочарую редактора "Огонька", если дам ему честное слово, что ни сном ни
духом я не стремился "в один ряд с Бухариным или Каменевым".



Публикация и ее резонанс

Это была первая совместная акция двух газет (300 000 экземпляров -
рекорд для молодежной и городской газет), содействующая появлению на
политической арене СССР "феномена Ельцина". Через пару дней в редакции стали
звонить со всех уголков страны - начиная с Калининграда и кончая Сахалином.
Люди звонили, писали. Иркутская тезка нашей "Советской молодежи",
перепечатав интервью Ельцина, была собственным редактором наказана, весь
тираж пошел под нож. Журналисты молодежной газеты объявили забастовку, о чем
сообщали те же "Московские новости". Расправа над словом тоже была
отражением уходящих времен и последней возможностью людей, цепляющихся за
рассыпающиеся в прах заклинания: так было, так есть, так будет...
Но стало все по-другому.
Ни в коем случае не желая надоедать читателям цитированием писем той
поры (после публикации первого интервью с Ельциным), все же несколько