"Александр Ольбик. Балтийский вектор Бориса Ельцина" - читать интересную книгу автора

партийной пуповины, но это еще было впереди, а пока нас донимал Главлит в
лице Скуиня. Было принято коллегиальное решение: ставить перед ЦК
ультиматум: или его люди не лезут в редакционные дела, или сами приезжают и
подписывают газету в тираж... Однако нажим не прекращался и Блинов решил
созвать редколлегию. В редакции почти весь ее состав уже был в наличии:
началось заседание. Блинов позвонил Скуиню и вскоре в кабинете появился
"виновник переполоха" - седовласый, полноватый с красным лицом человек.
Очевидно, его донимала гипертония. Началась редколлегия. Протокол писала
замредактора Света Фесенко.
Блинов изложил свои аргументы в пользу публикации Заявления. Фесенко
обратилась ко мне и попросила рассказать, как оно попало в редакцию. Я
горячо, даже слишком, начал отстаивать право редакции публиковать Заявление.
Этот запрет я назвал полнейшим абсурдом, поскольку речь идет о Ельцине,
интервью с которым мы уже публиковали, и по сравнению с ним это Заявление
безобидный материал. И вообще, вкладывал я в уши Главлита, кто может
запретить редакции напечатать Заявление народного избранника, пока что
действующего члена ЦК КПСС, и кто вообще стоит за этим идиотским запретом?
Конечно, мне не надо было так горячиться, такие вопросы решаются с помощью
тихих неопровержимых доводов и не перед такой "пешкой", как Главлит...
"Ответьте, - спросил я у чиновника, - что конкретно вам не нравится в
Заявлении?" И тут выяснилась удивительная вещь: оказывается Главлит и в
глаза не видел текста этого Заявления. И запрет наложил с чьей-то подачи.
Я поднялся и отправился в корректуру и принес текст Заявления и вручил
Скуиню. Блинов в это время, довольно в миролюбивой форме, его уговаривал,
что, мол, ничего страшного в этом Заявлении нет, и что на такую точку зрения
имеет каждый человек, тем более депутат и тем более член ЦК партии...По мере
того, как Главлит вчитывался в текст Заявления, его красное лицо становилось
еще краснее, превратилось в багрово-красное - видимо, до него стал доходить
"коварный" ход Бориса Николаевича. Ведь в Заявлении делался неприкрытый
выпад против Горбачева... И Главлита и тех, кто стоял за ним, скорее всего
тяготил 3-й пункт Заявления, в котором говорилось: "В случае продолжения
политической травли я оставляю за собой право предпринять соответствующие
шаги в отношении лиц, покушающихся на мои честь и достоинство, как
гражданина и депутата."
Видимо, кое-кому было страшновато, если Ельцин свою угрозу приведет в
исполнение...
Короче говоря, все кончилось тем, что редколлегия вынесла свой вердикт:
если будет запрет на Заявление Ельцина, то газета вообще не выйдет в
свет...А это уже было бы чревато большим скандалом...Скуинь покинул редакцию
вконец расстроенный и без какого-либо решения. Но о состоявшейся
редколлегии, он наверняка с кем-то из "высоко сидящих" товарищей поделился и
вскоре в кабинет Блинова снова позвонили. Это был звонок из ЦК КП Латвии.
Звонил заведующий отделом пропаганды, которому Саша Блинов еще раз
постарался внушить "полнейшую безобидность" Заявления. В конце концов дело
кончилось тем, что цэковский работник, поинтересовавшись - нет ли в
Заявлении каких-то "щекотливых" моментов по национальному вопросу и получив
отрицательный ответ, поставил на теме точку. Победа осталась за редакцией.
Газета вышла далеко за полночь, и я, набрав полный кейс свежеиспеченных
экземпляров, вполне удовлетворенный "не зря прожитым днем", отправился
домой...