"Александр Ольбик. Балтийский вектор Бориса Ельцина" - читать интересную книгу автора

Разговор перескакивал с одного предмета на другой. А когда я
изготовился задавать БНЕ вопросы по существу, Коржаков тоже изготовился
включить свой магнитофон, чтобы записывать нашу беседу. Борис Николаевич
мимикой дал мне понять, чтобы я один записывал текст, и я сказал Коржакову,
что, мол, хочу быть "монополистом" записи. Это, конечно, было сказано
полушутливым тоном, однако Коржаков вынул из магнитофона кассету, но сам
магнитофон не выключил. Он его отключил только тогда, когда беседа уже
закончилась. У меня создалось впечатление, что он все же каким-то тайным
образом наш разговор фиксировал. Он часто исчезал за книжной секцией
(перегораживающей комнату), словно проверял, как идет запись... (Сейчас,
после выхода его одиозной книжки "От рассвета до заката", то мое
предположение кажется более чем правдоподобным.).
Вся беседа длилась более четырех часов и я записал две с половиной
кассеты по 90 минут каждая. БНЕ говорил довольно откровенно, от вопросов не
уходил, и я в нем не заметил никаких следов усталости или апатии от
длительного разговора.
На вокзал меня провожали Борис Николаевич с Коржаковым. БНЕ был
по-прежнему в хорошем расположении духа, говорили о разном, но сейчас из
памяти испарилось - о чем конкретно шла речь...Около вокзала все (кроме,
разумеется, водителя Василия Михайловича) вышли из машины и несколько минут
топтались в московских сумерках, продолжая о чем-то говорить. Я спросил у
БНЕ - нужно ли ему присылать интервью для визирования? "Я полностью
полагаюсь на вас, Александр Степанович...Сами определите круг своей
ответственности...", - сказал он и мы стали прощаться. БНЕ привлек меня к
себе и я носом уткнулся ему в шарф, символически (щека к щеке)
"расцеловались"...Рукопожатие с АВ... На Борисе Николаевиче было старое
(относительно, конечно, старое) пальто и полинявшая ондатровая шапка.
Впечатления. Натура просто прет из "каркаса", личность, конечно,
огромная, но с элементами авантюризма, экспансии, смены силовых
интеллектуальных полей. Он может говорить о Горбачеве и тут же перейти к
какой-нибудь второстепенной теме. Непосредственность сквозит в каждом его
слове. То, что в тот день он не употреблял водки, отнюдь не говорит о том,
что он ярый ее противник - возможно, просто "не то" было настроение,
возможно, ввиду нашей беседы не хотел загружать мозг алкоголем...Но как бы
там ни было, я ни разу не видел БНЕ "поддатым" и, в конце концов, это его
личное дело и дело его близких...
Его отношение к Горбачеву довольно пристрастное - он уверен, что Горби
взял резко вправо, и что он сторонник полумер и компромиссов. Я не во всем
был согласен, но было бы глупо спорить, ибо не в этом была моя
задача...Однако в интервью я задал ему вопрос о мученичестве Горбачева и о
том, какой тяжелый крест он несет (разумеется, еще ничего не зная о
Форосе)...


"42 ВОПРОСА БОРИСУ ЕЛЬЦИНУ"

(Третье интервью, опубликованное в "СМ" 3-4 января
1990 года)

- Борис Николаевич, ваша победа на весенних выборах в Верховный Совет