"Александр Ольбик. Операция 'Армагеддон' отменяется" (фрагмент)" - читать интересную книгу автора

пришел Пауэлл. Он тоже был бледен, но абсолютно спокоен.
- Послушай, Джорж, давай вытащим ноги из стремян и спешимся. Хотя бы на
пять минут...
- А что ты, Колин, предлагаешь? Простить, сказать спасибо, утереться и
жить как ни в чем не бывало? - Буш сказал это, не повышая голоса, ощущая
свою беспощадную правоту. Один час сегодня стоит двух часов завтра...
- Я тоже думаю о завтрашнем дне, - сказал Пауэлл, в его интонации
слышались нотки-сигналы, которыми он давал понять президенту, что он его
прекрасно понимает, но при этом умоляет не прибегать к крайностям. - Если мы
нанесем сегодня ядерный удар по нескольким точка, то...да, мир, особенно
американцы, нам будут рукоплескать... Но я, как политик, знаю другое:
пройдет эйфория, наступит момент протрезвления и люди поймут, насколько мы
оказались невыдержанными и не мудрыми.
- Что же ты в данной ситуации предлагаешь? - Буш вернулся на свое место
за столом.
- У нас есть сценарий действий в подобных ситуациях и давайте будем его
придерживаться. Пусть вице-президент возвращается в Белый дом, ты, Джорж,
остаешься здесь пока не наступит в стране безопасный режим, а мы все, -
Пауэлл оглядел присутствующих, - тоже возвратимся в свои офисы и будем
работать. Страна ждет реакции президента и ты, Джорж, должен выступить по
телевидению и успокоить нацию...
Пришла в себя Райс. Обращаясь к Бушу, сказала:
- Джорж, я всегда поддерживаю тебя...ты это знаешь, но сегодня...Нет,
пускать ракеты вслепую, не зная, кого они поразят...Я не могу с этим
согласиться...
Рамсфелд безмолвствовал. Чейни подошел к Бушу и что-то ему тихо сказал.
Тот кивнул и Чейни, отойдя от президента, начал по сотовому телефону куда-то
звонить. Он собирался возратиться в Белый дом.
А в это время президентская команда телевизионщиков, готовилась к эфиру
из точки Х, откуда президент США должен обратиться к нации.
Но президент вопроса не закрыл. Он обратился к Рамсфелду:
- За тобой слово, Дон, - впервые Буш изобразил на лице квазиулыбку. До
возвращения в его душу лучезарности было ой как далеко. И более того, когда
Рамсфелд начал излагать свою точку зрения, сознания Буша опять начало
плыть - видимо, микроскопический сосуд снова сколопсировал, чем нарушил
цепочку, проводящую электроимпульсы из правого полушария в левое. -
Извините, друзья, мне надо выйти...
И президент вышел из кабинета и направился в туалет, где подставил
голову под холодную струю воды. А напрасно, холод еще больше сузил проход в
сосуде и в том месте, где возник непорядок, возникла острейшая боль. Он даже
схватился за голову, не зная, куда вместе с ней деться. К счастью или
несчастью для Америки и всего мира, Буш вспомнил урок, который получил в
армии: в первый час ушиба нужен холод, а вот спазмолитические боли
устраняются теплом. И он переключив воду, снова подставил голову под струю
теперь уже горячей воды. И минут пять терпел, понимая, в каком странном виде
он вернется в совещательную комнату. Когда он разогнулся и взглянул в
зеркало, его чуть не хватил удар: его президентский лик по цвету напоминал
одновременно вареного рака и перезрелую сливу...Зато в голове больше не
болело и не шумело. Он обрел ясность мысли и былую уверенность. Вытерев
салфеткой лицо и руки и постояв немного у вентилятора, чтобы охладиться, он