"Александр Ольбик. Падение черного берета" - читать интересную книгу автора

- Жаль железного конька, - сказал Одинец. - Оружие оставляем себе или
топим вместе с тачкой?
- Ты как хочешь, но я без ствола, как без рук, - Карташов похлопал по
левой груди, где спал его ПМ.
Забрав из "мерседеса" кое-какие вещи, среди которых были тротиловые
шашки и две бутылки водки, они столкнули машину вниз. Пару секунд она
сиротливо висела в воздухе, пока не раздался тяжелый всплеск воды.
Остаток ночи и половину дня они провели в стоге сена. Дважды с ними
связывался Брод - один раз из клиники Блузмана, вторично - звонок из
Рождествено. Как он выразился, у него все получилось и он настоял на том,
чтобы они не появлялись в людных местах, а ждали Николая там, где находятся.
Пока ждали охранника, Одинец рассказал о том, что происходило на
Учинском водохранилище.
- У блатных нервы ни к черту. Как только услышали взрыв, какой-то пахан
как завизжит: "Братва, да нас счас топить будут...е...м их скопом!" А мы
только на это и рассчитывали, хотя и не предполагали, что все так быстро
начнется. Я их неплохо закупорил...червяки в банке...Открыли такую пальбу и
кто-то, видно, случайно угодил в емкость с аммиаком. Хорошо, что ветер дул в
сторону водохранилища, а так бы всех потравило...
- Значит "стрелка" удалась? - с усмешкой спросил Карташов.
- Это надо было видеть! Все, как буйволы откормленные, но пули их
укладывали только так. На что наш доктор ко всему привычный, но и он, когда
осматривал их, ругался матом, как последний ханыга. Я подхожу к нему и
спрашиваю: "Ну как, доктор, живые есть?", а он: "У этого пульса нет и у
этого пульса нет..." И так раз десять: "У этого пульса нет". Правда, у
одного курчавого сердце еще билось, но весь живот был разворочен, словно
чернобыльский реактор. Жратва перемешалась с кишками, и так несло
чесноком...бр-ррр... - Одинец передернулся, демонстрируя отвращение.
- Наверное, перед "стрелкой" пацаны забегали поужинать в "Арагви"...Я
всегда своим бойцам внушал, чтобы перед операцией не наедались. Лучше
бутылку оприходовать, чем жрачкой набивать желудок...
Где-то неподалеку стрекотнула сойка, видно, ее разбудил самолет, низко
пролетавший над рощицей. На макушке высокой сосны, как приклеенная, висела
зеленая звездочка. Карташов смотрел на нее и вспоминал другие звезды, в
других местах, куда заносила его жизнь. И подумал: если еще хоть раз сойка
даст о себе знать, значит, все кончится хорошо. И он начал считать и
досчитал до ста, когда совсем рядом, меняя модуляции, прострекотала пичужка.
Он поднял воротник куртки, зябко поежился и прижался к плечу Одинца.
Перед его взором замелькали бессвязные клипы, постепенно уводя его в
тревожный и вместе с тем вполне реальный сон... Как будто он ползет по
узкому, диаметром в 80 сантиметров, лазу и ощущает затылком осыпающийся
песок. Но сзади на него напирают, подталкивают, и он, понимая, что по его
вине может сорваться побег, изо всех сил принялся работать локтями,
устремляясь в непроглядную тьму. Он знает, что надо проползти семнадцать
метров и потому очень боится, что не заметит вертикального ствола колодца и
уползет в глубь земли... С надеждой ждет, когда появится впереди
спасительный свет и в лицо повеет свежий ветерок. Но вместо этого услышал
над головой злобный лай сторожевых собак, глухой топот ног, истерические
крики часовых...Он затаился, закусив зубами рукав лагерной спецовки.
- Так ты, Саня, говоришь, что это была настоящая Варфоломеевская