"Александр Ольбик. Падение черного берета" - читать интересную книгу авторас обильно растущей на продолговатом лице растительностью, вьющимися, немного
посеребренными сединой волосами, некрупным с изгибинкой носом и черной щеткой усов. Он оскалился - зубы в полном порядке, только немного покрылись налетом желтизны. От табака. Поморщился - собственное лицо ничего кроме рвотного позыва у него не вызывало. Начал вспоминать вчерашний день. Смутно - звонок из Риги, напористый тон Фоккера, никчемный разговор с Бродом, поручение охраннику..." Какая же ты сволочь, моя дорогая Нора", - произнес вслух Таллер и вытащил из гнезда туалетной полки зубную щетку. Все осточертело. Нечаянно задел щеткой задний зуб, который начал крошиться. Он сплюнул и увидел в раковине кровь. "Не хватало мне только парадонтоза", - пронеслось в мыслях и он еще больше ощутил нелепость жизни. Но когда умылся, окатил тело холодным душем, побрился и освежился французским одеколоном "Золотой облонг", настроение заметно улучшилось. Однако не надолго. Когда он позвонил в магазин и там сказали, что Элеонора уехала на базу, Таллер почувствовал себя круглой сиротой. Он сделал еще один звонок - директору магазина, где работает Элеонора, но того тоже не оказалось на месте. Он даже ощупал себе темечко - не выросли ли там рога... Кое-как перехватив бутерброд с кофе, он спустился вниз и велел шоферу отвезти к ней домой. Открыв своим ключом дверь, он почувствовал пустоту жилища, в котором еще витали ее запахи. Таллер уселся на диван и вперился взглядом в темный экран телевизора. Беспорядок, царящий в комнате, его не удивил - он давно к нему привык. На трюмо валялись щипцы для укладки волос, дотронулся - еще теплые. Тут же, в разорванном пакете, лежали тампексы, янтарная брошь, тюбики с кремом и аудиокассеты вперемежку с апельсиновыми корками, смятая пачка сигарет, пустые стержни от шариковой ручки. Он перевел взгляд за окно, где сквозили скупые осенние лучи солнца и где набирали краски старые клены. Пейзаж за окном был ничуть не веселее пейзажа, царящего у него в душе. Когда он окинул взглядом стены и увидел на них картины, которые он ей дарил по разным поводам, его охватила лютая злоба. Он решительно вскочил с дивана и сорвал с гвоздя самое большое полотно и, бросив на пол, стал топтать его ногами. Это был его подарок на ее двадцатилетие. Но рама, хоть и не очень массивная, однако ломаться не хотела. Нога все время с нее соскальзывала и в какой-то роковой момент он больно ударился щиколоткой об острую кромку дивана. Он был на грани бешенства. Схватив из-под кресла трехкилограммовую гантель, он ударил ею по видеомагнитофону - подарку на 8-е Марта, затем вдребезги разлетелся экран телевизора "Фунай", появившегося здесь на десятый день их знакомства. Индийская ваза, в которой черт знает с какого времени торчат засохшие розы, полетела в трюмо и косые, длинные трещины исказили ее глянец. Он бил, крушил, испытывая мстительный восторг. Не пощадил и хрустальную люстру - его подарок в день именин Элеоноры. Таллер выскочил на кухню и хотел было приняться за полку, на которой стояли два сервиза из китайского фарфора, но в этот момент почувствовал дурноту и резкую, колющую боль в груди. Внезапный задых осадил его. Казалось в бронхи кто-то залил расплавленного гудрона. Словно пьяный, дотащился он до дивана и суетливо стал доставать из кармана нитроглицерин. Лег, вытянул |
|
|