"Эдвард Олби. Все кончено (Пьеса в двух действиях) " - читать интересную книгу автора

символом устойчивости, постоянства, а не прибежища. Ведь оба ваши мужа были
женаты, прежде чем встретили вас, не так ли?
Любовница. М-м... Да.
Жена (легким тоном). Возможно, вы дурная женщина.
Любовница. Не думаю. Я никогда не интригую, не строю заранее планов. Не
говорю: "Вот этот мне нравится, пожалуй, я возьму его. Ах, он женат?
Неважно, это легко исправить". Я совсем не такая. Я была привязана только к
трем мужчинам - к двум своим мужьям... и к вашему. Господи, как вызывающе
это звучит! Да, трое мужчин и еще один мальчик. Это было давно, очень давно.
Мне было пятнадцать лет, ему шестнадцать. Боже, как мы любили друг друга!
Первая любовь - у него и у меня, оба невинны как младенцы, в жизни не
сказали ни слова лжи. Мы познакомились на каком-то приеме в саду, в
воскресенье днем, а в сумерки отдались друг другу. Возможно, вы не назовете
это любовью, но это была любовь. Мы не были смущенными детьми, неловкими,
словно щенята. Нет. Пятнадцать лет и шестнадцать, и никогда не любили
раньше. Но с самого начала мы словно точно знали, как все это должно быть...
Слезы, неловкость, раскаяние? Ничуть. Красивее, чем он... я никого не
видела. Лицо я даже не пытаюсь описать. Тело гибкое, гладкое, тело пловца; я
только о нем и думала, когда была не с ним. Я ведь не из тех, кто
притворяется, что все это неважно. Мы были мужчиной и женщиной... Невинными
мужчиной и женщиной. Все то лето мы любили друг друга... где только могли...
и когда только могли. (Пауза.) А потом все кончилось. МЫ кончились.
Дочь (спустя мгновение, в той же позе). Что же случилось? Что-нибудь
трагическое? Он умер? Стал католическим священником?
Любовница (не обращает внимания на ее тон, вспоминает). Нет, ничего не
произошло. Просто начался учебный год.
Дочь (презрительно фыркает). Ну и ну!
Любовница. Начался учебный год. Что может быть проще?
Дочь (приподнимается на локтях, ядовито). И вы сулились писать друг
друга письма? Клялись в вечной любви и верности? Конечно, прощались в
слезах, держались за руки, смотрели в потолок, обменивались клятвами в
страстной любви до рождественских каникул?
Любовница (все еще спокойно). Нет, ничего этого не было. В тот день, в
наш последний день, мы были, как всегда, вместе, а потом поцеловались, как
брат и сестра, и сказали: "Прощай, я тебя люблю" - "Прощай, я тебя люблю".
Дочь. Ничего себе детки! Просто похотливая парочка - и все тут!
Любовница (с легкой улыбкой). Нет, вы неправы. Конечно, и это было, но
только, по-моему, мы вели себя очень мудро. "Оставь все, как есть, и больше
не трогай". Говорю вам, это было очень просто. Нам пора было возвращаться в
школу. Мы же были дети.
Дочь (словно конец сказки). И больше вы его никогда не видели.
Любовница. Да, верно. Он был с Запада, приезжал к нам погостить на
летние каникулы.
Жена (участливо). А что же с ним стало?
Любовница (отмахивается). Так... разное. Время от времени я читаю о нем
в газетах... Ничего не стало.
Дочь. Нет, все-таки что же с ним стало?
Любовница (раздражена, но не вопросом, а Дочерью). Все, что угодно. Он
умер и стал священником! А почему это вас волнует?
Дочь. Меня? Ни капельки.