"Генри Лайон Олди. Маг в законе 1" - читать интересную книгу автора Рядом усердно стучало деревянными ложками все многочисленное семейство
Луковок. Чавкали, давились, то и дело зыркая на ссыльного любопытными глазенками. - И кудыть это Акулька запропастилась? - А кудыть дуре деться? Ить жрать захочет - прибегит! Хлопнула дверь. Пелагея обернулась к блудной дочери, и Филат, воспользовавшись этим, мигом хлюпнул в обе ваши кружки мутного пойла из четвертной бутыли, заткнутой комком пакли. Заговорщицки подмигнул; оскалился, стал-быть, со значением. Ты подмигнул в ответ - и едва успел в последний момент перекрыть знакомую волну, начавшую вздыматься из глубины, от низа живота и выше, к сердцу. Плохи дела твои, Друц-лошадник! А ведь за пять лет, друг ситный, ром сильванский, так и не приучился "в лоб" жить, без финтов. Знаешь, серьезный финт для тебя сейчас - верная смерть. Да и по крохам: разок, другой, третий - и сгоришь. Страшно сгоришь, и думать страшно, а думается. Вот и сейчас едва само не плеснуло наружу - глаза отвести вредной бабе... Со второго раза хмель ударил в голову. По телу расползлось приятное тепло, пальцам вернулась малая толика былой гибкости. По крайней мере, удалось легко ухватить ложку, зачерпнуть синюшной, остывшей пшенки с волокнами соленой рыбы. Акулька - та самая рябая востроносая девка-маломерок, что увязалась за Княгиней, - получив нагоняй от матери, тоже шмыгнула за стол. Немедленно треснула по лбу ложкой одного из братьев, что попытал счастья стащить у нее сухарь, - и пошла, давясь, глотать кашу, блестя на Друца влажным, птичьим глазом. кружках давно и след простыл. Вздохнула Пелагея, безнадежно махнула рукой и вновь уселась на лавку. - Ты, паря, стал-быть... - Филат весело дернул углом рта. - Дровишек наколоть подсобишь? Опосля жрачки? - Подсоблю. - Ну вот и лады... В дровяном сарае Филат, воткнув в колоду топор, щербатый, как Филатова ухмылка, глумливо хохотнул. Извлек из-под накинутого поверх рубахи дубленого кожуха знакомую бутыль. Где и прятал-то, родимую? Души ведь в мужичонке на алтын с полушкой! - Мы хучь в арестантских ротах и не парились, но тоже кой-чего могем! - осклабился хозяин. - Я и сухарей призаначил, солонинки чуток... Ну што, паря, за конец твоей каторги, за жисть вольную, новую! "Да уж, вольную! Вольнее некуда... ходи, чалый, ходи кругом, куда повод пустит!.." Из посуды в сарае у Филата, запасливого насчет всего, что касалось выпивки, нашлась пара туесков из заскорузлой бересты. Выпили, захрустели сухарями. В сарае было холодно - не в пример холодней, чем в избе; в щели то и дело врывался колючий ветер, озоровал по углам, задувал снежную пыль. - Топором помашу. Согреюсь. Да и твоя пусть слышит: работаем. - Помаши, помаши! - охотно согласился хозяин. Поначалу топор едва не вырвался из рук - запястья отозвались плохим, стеклянным хрустом, - так что Филат даже отшатнулся в испуге: - Чего балуешь, паря?! Зашибешь ить, варначина! |
|
|