"Генри Лайон Олди. Маг в законе 2" - читать интересную книгу автора

жизни, отец Георгий вдруг стал напоминать иконописный лик: обычно мягкие
черты лица его осветились внутренним, одухотворенным светом, одновременно
затвердевая; выпрямилась спина, и даже в тонких пальцах, сжимавших газету,
чувствовалась теперь некая властная сила.
"Небось, когда я читаю, так полным дураком выгляжу, - подумалось
невпопад. - Губами шевелю, лоб морщу, в затылке чешу... Глаза таращу. Вот
разве что когда на коня сажусь... Посмотреть бы со стороны! ну хоть разок!"
Однако зловредная память немедленно отравила удовольствие, подсунув
картинку:
Вот ты, увлекшись, горячишь коня; вот за тобой скачет, пытаясь не
отстать, молодой облав-юнкер - ай, хорошо скачет, морэ, с душой, с
сердцем, как настоящий ром! Не зря учил! Раскраснелся парень, разрумянился
парень, глаза у парня горят... У "Варвара"?! у облавника?! Горят?! В жизни
не видел! В жизни... А Севастополь, "Пятый Вавилон", где плясал упившийся
ротмистр, - не жизнь?
Не твоя, баро?!
В следующий миг облав-юнкер запрокидывается назад в диком, неистовом,
безумном хохоте, жеребец под ним встает на дыбы...
Обошлось.
Облав-юнкер отделался сломанной рукой и "нервной горячкой", как сказал
доктор.
Однако месяца три проваляться в госпитале парню пришлось. А ты получил
жесточайшую выволочку лично от начальника училища, полковника Джандиери.
Поначалу князь вообще хотел категорически отменить занятия по
джигитовке, которые ты вел с недавних пор. Но тебя сумел отстоять у
начальства друг ситный, пожилой вахмистр Федотыч - он в свое время и
предложил добавить к выездке джигитовку, когда увидел, как ты играючи
уворачивался от трех его лучших учеников. Ясное дело, выездка - это одно,
а то, что бывалый ром с конем творить умеет, - совсем другое. "Две большие
разницы", как говорят в мажьем городе Одессе. Федотыч - он-таки умница,
даром что вахмистр из облавных. Сразу смекнул, каким краем твою науку
облав-юнкерам на пользу приспособить. Да и ты не возражал. Обидно было бы
все, что нажить успел, за собой на тот свет унести.
Пусть хоть ребята попользуются.
Вот один и попользовался - едва заворот мозгов не схватил! С тех пор,
как джигитовка - Федотыч всегда, рупь-за-два, при тебе. Чтоб не зарывался
кучерявый ром, значит. Чтоб не срывал крыши у господ облав-юнкеров. Только
и слышишь от него: "Не заводись! Спокойно, говорю!" Одно странно: впервые
ты узнал, что люди от скачки с ума сойти могут! И Княгиня, едва услыхала,
пристала с ножом к горлу:
что да как, да с подробностями!
Спрашивал: "Зачем тебе?" - не говорит. Улыбается загадочно.
Рано, мол, сперва сама разберусь...


* * *


- ...Решились, значит, турки, - голос отца Георгия выдернул тебя
обратно из омута воспоминаний. - Искусителю руку правую рубить, а