"Генри Лайон Олди. Маг в законе 2" - читать интересную книгу автора Отражается в зеркале многоликий зал.
Наполняет душу всклень, с краями. Дрогни - прольешь. "Бис! браво!.. Господа! господа! - второй Надсон!.." А Феденька смотрит в кипящую бездну, в голодные глаза тех, кто готов вознести его на гребне волны, перед тем, как обрушить в забытье; смотрит властно, с беззвучным приказом, и бездна затихает неофитом у ног пророка, едва спокойный голос с легкой хрипотцой начинает - мимо нот, лишь слегка поддерживая себя ритмом гитары: - Внемли тоске в ночной тиши Пустого сада. Она - отрада для души, Она - награда За все смешные мятежи, За все святыни, За горечь лжи, за миражи В твоей пустыне... Ты сидела в ложе, уронив руки на бархат обивки; Княгиня, ты не понимала, искренне недоумевала: откуда? Тебе ведь так не суметь, правда?! - вскользь, отстранясь ото всех и вся; чуть старомодно, позволяя себе больше, чем положено нынешним Пьеро с лицами, уставшими от лжи и пудры, с их отточенными ассонансами, парадоксами рифм, превращающих стихи в оргию созвучий... Немного это походило на манеру Фиры-Кокотки, твоей крестной, восемь лет назад умершей в Женеве от апоплексического удара: придыхание в конце строк, смешное, слегка напоминающее волчий вой, но в то же время жутковатое - пауза, и до боли в висках вслушиваешься: неужто впрямь - волки... стая по следу... ...За ужас помыслов благих - Щебенки Ада; За трепет пальцев дорогих, За боль распада... После концертов он смеялся, шелестя в уборной цензорскими справками воздействия". Джандиери к этим справкам не имел касательства: честно заработаны: Ты это знала лучше прочих - ученик до выхода в Закон не имеет права на "эфир", а решившись самовольно, без надзора и присутствия рядом крестного, будет по меньшей мере три недели страдать бледной немочью. Да, ты знала. Что же он сможет, друг-Феденька, когда Закон откроет ему свои двери?! И кого видишь ты, глядя сквозь него: себя? да, себя... немного - Фиру... но почему - кого-то еще? Многих? разных? Разве так бывает?! - За плач вблизи и бой вдали, За соль на раны... И слово странное "внемли" Не будет странным... Ничего не проявлялось на экране потолка. Ничегошеньки. Спрашивай, не спрашивай - жди ответа, как соловей лета... Ты встала, накинула на плечи шелковый пеньюар. Мужнин подарок, к третьей годовщине свадьбы. Прошла к трельяжу, легко опустилась на мягкий пуф; всмотрелась в зеркальную гладь, окруженную шаловливыми купидонами, словно воспоминание о Феденькином триумфе мимо воли толкнуло тебя на этот поступок. Помнишь? - ...не надо тебе на мне жениться. Глупости это все. Ты сейчас на меня сквозь стекло глядел, а другие - они на тебя, как на стекло, смотрят. И видят за Федькой-стеклом - меня. Старую, злую; умную. Жизнью битую. |
|
|