"Джеймс Олдридж. Дело чести" - читать интересную книгу автора

представлялась возможность два-три раза атаковать врага, что случалось не
часто. Больше шансов было, когда целая эскадрилья или звено истребителей
поочередно атаковали один и тот же летящий в строю бомбардировщик; тогда
можно было попасть в пилота или в мотор, но только на близком расстоянии.
Четыре 7,7-миллиметровых пулемета "Гладиатора" били на короткую дистанцию,
- не больше пятисот ярдов, - и давали небольшой сноп огня. Такими же
свойствами отличался и "КР-42". Оба самолета годились только для того,
чтобы сбивать друг друга - вот и все. Они должны были быстро сойти со
сцены, как сошли "Фэйри-Баттлы" после крушения Франции.
Звено уже поднялось на пятнадцать тысяч футов. Было очень холодно.
Квейль оглянулся кругом. "Савойи" могли появиться в любую минуту. Их
трудно будет заметить на фоне многокрасочных греческих гор. Он включил
передатчик и спросил:
- Что-нибудь видно, Тэп?
Тэп ответил тотчас же:
- А ты что, не видишь? Шестерка, курс сто семьдесят, высота около
десяти тысяч, без истребителей.
Квейль взглянул на компас. Звено шло курсом около ста восьмидесяти
градусов. Он сделал поворот до ста семидесяти и стал высматривать
вражеские самолеты. И вдруг он их увидел, - они шли медленно, вытягиваясь
черной линией на светлом фоне котловины между двумя горными цепями.
- Держись ближе, Горелль, ближе!
Квейль обернулся через плечо, чтобы посмотреть, подтянулся ли Горелль.
- Мы атакуем их сначала на пикировании, - сказал он в микрофон.
- С параллельного курса, Джон? - спросил австралиец Вэйн.
- Да. Не отставать от меня. И не действовать в одиночку. Сосредоточимся
на одном самолете.
Квейль знал, что на Ричардсона можно положиться. Это был выдержанный
человек и выдержанный летчик, никогда не терявший голову в бою. Но за
Гореллем надо было смотреть в оба. Горелль только недавно прибыл в
эскадрилью. Лицо у него было наивное и простодушное, и Квейль не
представлял себе, чтобы он в состоянии был трезво и всесторонне оценивать
разнообразные комбинации, возникающие в одиночном бою. То же самое можно
было сказать и о Тэпе. Тэп бросался на врага очертя голову, гвоздил все,
что попадалось ему на пути, а если враг заходил в хвост, он делал первое,
что ему приходило в голову. Вэйн, австралиец, был парень надежный. Трезвая
голова, как и Ричардсон. На его худощавом смуглом лице всегда была печать
настороженности, хотя его юношеский вид мог ввести постороннего человека в
заблуждение.
"Савойи", казалось, были далеко внизу, на расстоянии около пяти миль.
Квейль повернул в их сторону, держа нос самолета не совсем по курсу, чтобы
не терять их из виду. Бомбардировщики, по-видимому, заметили "Гладиаторов"
и как будто стали набирать высоту. Они шли к Пирею, но были еще слишком
далеко от него, чтобы "Гладиаторы" могли ринуться на них, как только они
выровняются для бомбежки. Звено приближалось к "Савойям", которые явно
набирали высоту. Они шли прямо на Пирей, который был расположен милях в
двух от Афин; с этой высоты порт и город сливались в одно.
Когда бомбардировщики очутились над Пиреем, Квейль направил свой
самолет так, чтобы можно было атаковать их с борта. Он бросил взгляд
назад, убедился, что звено идет за ним вплотную, затем качнул крыльями,