"Джеймс Олдридж. Прощай, Анти-Америка!" - читать интересную книгу автора

Террада. Положение Пипа все ухудшалось. И в конце концов слушание дела
свелось к смертельному поединку между Пипом и Террадой. И Пип этот поединок
проиграл, к тому же судьба, видно, решила его добить, и вскоре стало
известно, что Джуди ушла от него и суд лишил Пипа отцовских прав.
- Знаешь, по-моему, она совсем сошла с ума, - сказала мне моя жена
Эйлин. Она очень хорошо относилась к Пипу, как почти все женщины. Он внушал
им доверие.
Затем последовал еще один удар. Когда Комиссия покончила с Пипом, в
газетах появилось объявление, что Джуди вышла замуж за Терраду, и это,
несомненно, доконало Пипа. "Патриоты" дважды избили его на улицах
Вашингтона, и две больницы отказали ему в первой помощи. Тогда-то он и уехал
в Европу, вероятно, через Мексику. Он не был сломлен, но выглядел
растерянным, постаревшим, настороженным, хотя у него была все та же открытая
улыбка и мягкая учтивость манер.
Первые два года в Париже ему жилось очень тяжко, но он не утратил
природной способности анализировать и предвидеть, к тому же он был хорошим
репортером, и постепенно американские газеты начали печатать его материалы
под вымышленным именем. В конце концов он стал кое-что зарабатывать и уже
мог существовать как бедный изгнанник. К счастью, в эти черные дни рядом с
ним оказался близкий человек - молодая француженка по имени Моника Дрейфус.
Это была умная, волевая девушка, невысокая, стройная, с мягкими кошачьими
движениями. Она обладала достаточным умом и физической силой, чтобы защитить
Пипа от всех, кто приближался к нему с дурными намерениями, и готова была
оказать ему любую поддержку. Именно Моника поддерживала его в те часы, когда
ему хотелось смириться со всем и исчезнуть с лица земли. Пип начал пить - то
немного, то довольно основательно, и тогда Моника говорила ему, что не
собирается терпеть эту нелепую американскую привычку пить от отчаяния.
- Все это мы видим в кино, - говорила она. - Но если ты хочешь, чтобы я
была с тобой, пей, только когда ты счастлив, а не когда тебе плохо. В
противном случае я запрещаю тебе пить.
Моника была из породы решительных наседок и своим громким голосом и
галльской логикой заставляла умолкнуть Пипа. Тем не менее он продолжал пить,
и, мне кажется, именно алкоголь спасал его в течение первых двух лет
пребывания в Париже, когда он особенно остро ощущал безвыходность своего
положения, - алкоголь и Моника, которая заботилась о нем до тех пор, пока он
сам не начал заботиться о себе. В последнее время к Пипу стала понемногу
возвращаться прежняя вера в Америку (о надеждах я не говорю), которую он так
любил. Потому-то мне и хотелось сначала убедиться, что встреча с Террадой на
Кап-Ферра не отбросит все назад. Итак, я решил прежде посоветоваться с
Моникой, узнать ее мнение на этот счет.


Моника с Пипом только что вернулись, веселые и радостные, из Ниццы,
куда они ездили на нашем маленьком "рено". Они купили дешевые бамбуковые
палки для удочек, нейлоновые лески с поплавками и уйму морских червей,
которые были аккуратно завернуты во влажные газеты. Мы очень весело
пообедали, всем было так легко и радостно, что я вновь усомнился, имею ли я
право нарушить все это.
- Не говори им ничего, - сказала мне моя рассудительная супруга. - Им
так хорошо, не надо портить...