"Алексей Олейников. Ночное Солнце" - читать интересную книгу автора

все не устаканилось, и наверх не всплыла, пусть не самая лучшая, как потом
выяснилось, но все же мысль.
Которую я и поспешил высказать.
Я иду с тобой, первообходец. И попробуй, только отказаться. Ну,
попробуй, плииз.
- Со мной? - задумчиво протянул Фанера, почесывая подбородок кухонным
ножом.
А ты комсомолец?
- Я богомолец! - раздраженно отрезал я. - Ну, так как?
- Это может быть чревато.
Испугал гусара ниппелем - фыркнул я презрительно и гордо откинул назад
голову., Прицельно, прямо в кактус на подоконнике.
...Когда стихли рокочущие раскаты живаго великорусскаго языка, Фанера
подвел смешное слово резюме.
Под монастырь.
- Зер гут. Дас ист карашо. Ты пиит, крепостной чести. Стихи помнишь?
Чьи именно? Достаточно хорошо знаю лишь Гумилева.
Остальных..
Я задумался.
- Вересковый мед Стивенсона, кое-что из Пастернака и Ходасевича,
малость Киплинга, А.С.П.
на уровне школы. Цветаева, Ахматова, Блок - практически ничего..
Высоцкого и Башлачева немного. Э..
- Хватит, хватит - оборвал Фанера. - Ты б еще Ли Бо и Басе вспомнил.
Свои, Сашок, свои. Чужие там практически не в кассу ..
- А в копилку - подхватил я. - Ясно. Свои, канэчно, помню. Но вот
стопроцентного экспромта не гарантирую. А что, стихи там пролеторьят
вместо булыжников использует? Наглядный пример превращения слова в тело, а
пытливой мысли в добротную ситцевую материю?
- Увидишь - уклонился мой скользкий друг. - Короче, жду сегодня в семь.
У меня.
Форма одежды...Хм - Бесформенная - остановил я его тяжкие раздумья. -
Маскхалат возьму, так и быть. Зря что ль в шкафу его моль ест?
- Лады.
Фанера хлопнул по колену и, поднявшись, вопрошающе посмотрел на меня.
- Тебя проводить?
- Еще чего! - возмутился я, тоже вставая. - Сам дорогу найду. Пока.
Можешь допить мой кофе, я седня добрый.

..Рюкзак болтался за спиной тяжким наследием империализма, затылок ныл,
ушибленный о коварный кактус, а я по третьему разу, уподобляясь дятлу,
долбил проклятую кнопу.
Когда желание отыскать кирпичину потяжелее и хорошенько приложиться к
ненавистному аппарату стало одолевать слабеющий здравый смысл, Фанера все
таки откликнулся.
Динамик громыхнул, прочищая жестяное горло, и в глубине шайтан-коробки
раздалось:
- Щас спущусь. Сам. Лично. Пагоды, дорогой, не уходы. Самий сочний
мандарин - вседа твой.
- Ты, лицо.. - негодующе начал было я, но Фанера благоразумно