"Маргарет Олифант. Окно библиотеки ("Карета-призрак" #2) " - читать интересную книгу автора

наверное, о человеке, который этого не стоит. Самое умное, что ты можешь
сделать, - это выбросить его из головы".
- Ни о ком я не думаю, - ответила я чуть не плача. - Очень невежливо и
гадко с вашей стороны так говорить, леди Карнби. Ни о каком таком человеке я
не думала, ни разу за всю свою жизнь! - От возмущения я едва не кричала.
Старая дама крепче уцепилась за мою руку и довольно нежно прижала ее к себе.
- Бедная пташечка, - сказала леди Карнби, - как же она взъерошилась и
затрепетала! Я всего лишь хочу сказать, что мечты - это и есть самое
опасное.
Так она не имела в виду ничего плохого! Но я все же была очень сердита
и взволнована, и едва коснулась ее старой бледной руки, которую она
протянула мне из окна коляски, когда я помогла ей сесть. Я злилась на леди
Карнби и боялась бриллианта, который выглядывал у нее из-под пальца, как
будто хотел просверлить меня насквозь. Хотите верьте, хотите нет, но он
опять ужалил меня: я ощутила укол - болезненный и такой зловещий! Леди
Карнби не носила перчаток, только черные кружевные митенки, под которыми
мерцал этот противный бриллиант. Я взбежала наверх. Леди Карнби уходила
последней, и тетя Мэри удалилась тоже - приготовиться к обеду, потому что
было уже поздно. Я поспешно вернулась на свое место и посмотрела напротив.
Никогда еще у меня так не билось сердце. Я была уверена, что увижу
исписанный лист, белеющий на полу. Но разглядела только тусклый
прямоугольник на месте того окна, о котором говорили, что его не существует.
За те пять минут, что меня не было, освещение удивительным образом
изменилось, и не стало ничего, совсем ничего - ни отсвета, ни проблеска.
Окно выглядело в точности так, как о нем говорили: имитацией, нарисованной
на глухой стене. Это было уж слишком; я опустилась на скамью и разрыдалась.
Я знала, что это их работа, что само так не могло получиться, что я их
ненавижу за их жестокость, даже тетю Мэри. Они решили, будто мне это во
вред, и что-то такое сделали - и тетя Мэри с ними! А этот гадкий бриллиант,
который прятался в руке леди Карнби!
Не говорите мне, что все это просто смешно, - я сама это знаю, но я не
могла пережить разочарования, ведь мои надежды разбились о глухую стену. Мне
было этого не вынести, и я ничего не могла с собой поделать.
К обеду я опоздала, и, разумеется, у меня на лице остались следы слез,
и тетя Мэри могла рассматривать меня во время обеда при ярком освещении
сколько угодно - спрятаться была некуда. Она проговорила:
- Душечка, ты проливала слезы; мне очень горько, что дитя твоей матери
довели до слез в этом доме.
- Никто меня не доводил до слез, - воскликнула я; чтобы опять не
зарыдать, я рассмеялась и сказала: - Меня напугал этот страшный бриллиант на
руке леди Карнби. Он кусается, ей-богу кусается. Тетя Мэри, посмотри.
- Ах ты, дурочка моя, - сказала тетя Мэри. Но она осмотрела мою щеку
под лампой, а потом слегка похлопала по ней своей нежной рукой. - Да ну
тебя, глупенькая. Нет тут никакого укуса, только разрумянившаяся щечка и
мокрые глазки. После обеда, когда придет почта, почитаешь мне вслух газету,
и хватит на сегодня фантазий.
- Хорошо, тетя Мэри, - ответила я. Я знала, чтоМГ произойдет потом: она
откроет свою "Таймс", напичканную новостями со всех концов света, разными
там речами и всем прочим (а ее это - невесть почему - интересовало), и
забудет обо мне. Я держалась тише воды, ниже травы, тетя Мэри не вспомнила о