"Анатолий Онегов. Еловые дрова (Сборник рассказов) " - читать интересную книгу автора

гостя. А скворец знай себе раздувает зобик, знай верещит на крыше
скворечника.
Как и всегда бывает, вслед за скворцами пришло и осталось на дворе
первое большое тепло, и через несколько дней на моем огороде не было уже и
пятна снега. А как только размякла, распустилась земля, так и принялся я
побыстрей сажать по краям огорода самые разные кустики и деревца, чтобы
приманить, оставить у себя птиц. И произошло чудо - пошла ко мне всякая
перелетная птица. И кого только не видел я в эту весну на своем огороде
среди кустиков и деревцев, которые только что посадил!
Явились ко мне, конечно, и другие скворцы. Явились ко мне в гости и
парами, и малыми стайками скворцы, что давно прилетели в поселок и уже
приглядели себе там домики-скворечни. Видел я у себя под окном и большие
стаи уставших в дороге, только что упавших с крыла на мой огород
скворцов-путешественников, которые еще не закончили свой весенний путь и
после отдыха улетали дальше на север.
Останавливались среди моих кустиков и деревцов стайки зябликов,
которых не пускала пока в лес непогода. Смешно приседая на лапки, то и
дело покачиваясь, беспокойно суетились возле моего дома птички-каменки с
подведенными будто углем глазами. Появлялись разом крикливые и шумные
отряды дроздов. Сидели по забору чайки, а однажды видел я у себя на
огороде даже крякового селезня, что поторопился в пути и вернулся домой
еще до весенней воды.
Видел я всех этих птиц, радовался, что поверили они мне, но знал в то
же время, что не останутся они здесь, что разлетятся по заливам и озеркам
чайки и утки, отправятся в ольшаники за реку дрозды, уйдут в сосновый бор
зяблики. Разве что парочка-другая каменок расположится где-то поблизости,
да еще трясогузки могут присмотреть для своего гнезда место в моих
жиденьких кустиках.
Трясогузки появились у меня в гостях раньше зябликов и каменок.
Появились они тут же, как только из-подо льда на реке показалась первая
полоска весенней воды. Побегали трясогузки по берегу реки, полюбовались на
первые язычки разводья, посидели на старой лодке, что бросил кто-то у
самой воды, а потом перебрались ко мне на крышу и целыми днями вели здесь
свою охоту за мухами, которые выползли из разных щелей и собрались на
крыше погреться на солнышке.
Ловили трясогузки мух так ловко и так весело, что другой раз, завидя
длиннохвостых птичек, что без устали кувыркались в воздухе, оставлял я все
свои работы и подолгу стоял и смотрел на этих маленьких ловких охотников.
Ловили трясогузки мух только на лету... Стоит такая длиннохвостая
птичка на крыше, трясет своим беспокойным хвостиком и вдруг, будто что
подтолкнуло ее, сорвется с места, окажется тут же в воздухе, перевернется
через голову и снова стоит на том же самом месте и точно так же
нетерпеливо трясет хвостом... А в клюве у нее уже большущая муха.
Собиралось ко мне на крышу охотиться за мухами порой так много
трясогузок, что, сидя дома, слышал я, как беспрерывно стучат по крыше их
лапки. Крыша у меня была покрыта еловой дранкой. За несколько ясных дней
дранка успела высохнуть, и теперь лапки трясогузок стучали по сухой,
тонкой дранке, как по настоящему барабану.
Слышал я, как топчутся у меня на крыше эти длиннохвостые ловкие
птички, и раздумывал: "Хорошо бы они от меня никуда не улетели и остались