"Анатолий Онегов. Ильин, Инспектор и Я" - читать интересную книгу автора

городским воздухом. Все остальное время он был где-то там, на севере, и
всякий раз перед новой зимой мы в Москве с беспокойством и надеждой ждали
его возвращения.
Наше беспокойство объяснялось истинным беспокойством - ведь по берегам
лососевых рек бродят не только медведи, подбирающие ослабевших рыб. А
надежда?.. Уж тут простите - грешен человек - надеялись мы всякий раз,
разумеется про себя, что вдруг наш Инспектор, Главный Инспектор по всем
лососям, одарит нас по возвращении хоть ломтиком этого самого
деликатеса-дефицита... Ах, как хорошо положить такой ломтик на кусочек
белого хлеба, а потом, перед тем как отведать сей дар северных вод,
дотронуться пальцами до запотевшего стекла соответствующей посуды!
Но наш Инспектор ни разу не оправдал наших надежд. Нет, домой он
возвращался всякий раз живым и здоровым, но, увы, и на этот раз не усвоив
себе, что такое дефицит... Помните у Райкина?.. И Райкина мы ему показывали
по телевизору и про "товароведа из отдела обувь" рассказывали, который
превратился в простого инженера после того, как не стало дефицита. Все
тщетно. Возвращение Инспектора, как и сто лет назад, мы отмечали по-гусарски
громко, с соответствующими тостами за новую зиму, за новые пути-дороги к
лещам и ершам, но, увы, лишь под пюре из магазинной картошки...
Ну, что делать, если не родился наш друг "товароведом из отдела обувь",
если не внял советам знаменитого сатирика... Ну а уж если рассказывать
дальше, то будет совсем смешно. И все-таки расскажу, чтобы вы представили до
конца всю нашу разудалую компанию...
Было это на Озерне. Есть такой подмосковный водоем,
опытно-необыкновенный, конечно, платный и к тому же лимитированный. Плата -
это еще пустяки, а вот лимит - это очень близкое к дефициту. Дело в том, что
на Озерне выдают в день всего две с половиной сотни путевок, а потому и
выстраивается перед оконцем конторки беспокойная очередь чуть ли не с
первыми звездами на небе. К утру, когда звезды понемногу гаснут, постепенно
выясняется, что число желающих осчастливить Озернинское водохранилище и на
этот раз далеко перевалило за оговоренное число допускаемых соискателей
счастья. Ну а к тому времени, когда открывается желанное оконце и
симпатичнейшая молодая женщина начинает одаривать путевками впередистоящих,
многие уже понимают, что сегодня не будет им счастья на льду.
Честное слово, бывало такое и со мной. И я вместо счастья созерцания
природы, окружающей лунку, просверленную во льду, довольствовался лишь
созерцанием неумолимой женской красоты... А она действительно была хороша -
эта молодая женщина в своем крохотном окошечке, из которого только что было
выдано последнее счастье. Ах, с какой нежно-смущенной улыбкой говорила она:
"Все... Больше нет..." И какая женственно-мягкая рука возвращала мне обратно
из окошечка мой новенький рубль, припасенный на счастье!
Честное слово, я никогда бы не променял ни январский мороз, ни
февральскую метель над замерзшей лункой даже на сто улыбок самых блестящих
женщин. Но что оставалось делать, если наш Инспектор в свои сорок с лишним
лет так и не уяснил себе, что такое дефицит.
Нет, он тоже был здесь, у окошка, но заглядывать в окошко и
коленопреклоненно умолять неумолимую красоту приходилось мне, а не ему,
облеченному властью не только над северными водоемами. Ах, как мы его
костили на обратном пути! Ах, как мне хотелось крикнуть Ильину: "Все!
Останавливай! Высаживай его! Пусть этот тупой байбак тащится в Москву с