"Георгий Оперской. Неприрожденные убийцы " - читать интересную книгу автора

Дмитрий Бобров - самый что ни на есть экстремист. Почему это он
экстремист? - задирала брови защита. А как же? Обвинитель открывал
шульцевский журнал и тыкал туда пальцем: в издаваемом подсудимым Бобровым
журнале употреблено слово "жиды". Защита пожимала плечами: у Достоевского
тоже встречается слово "жиды". Судья бил молотком по столу и объявлял:
заседание откладывается до момента, когда будет точно установлено:
встречается ли у Достоевского слово "жиды".
Спустя два месяца эксперты отчитывались по результатам проведенной
экспертизы: да, у Достоевского встречается слово "жиды". Но в другом
контексте. А у Боброва это слово, безусловно, является экстремистским и
оскорбительным. Судья кивал и приобщал результаты экспертизы к материалам
дела. Обвинение развивало и закрепляло успех: нельзя ли провести также
экспертизу слов "хачик", "кавказская гнусь", "поганое жидовское племя",
"чурки", "твари" и "черные свиньи"? А то подсудимый Бобров может заявить,
что у Достоевского и эти слова встречаются.
Шульц по-прежнему сидел в следственном изоляторе. По слухам, он похудел
на двенадцать килограммов. Прошло еще два месяца, и результаты экспертизы
были наконец готовы. Нет, отчитывались эксперты, слова "хачик", "кавказская
гнусь" и прочие из предоставленного списка у Достоевского не встречаются. И
в приведенном тексте все они, безусловно, являются оскорбительными и
призывающими к расовой вражде. Судья кивал и приобщал результаты экспертизы
к результатам дела.
Кто его знает, сколько бы все это продолжалось в том же духе. Возможно,
что очень долго. Да только летом 2004-го кто-то решил ускорить ход событий.


3

19 июня 2004 года. Суббота. Квартира этнографа, специалиста по Африке,
Николая Гиренко. Семья профессора собралась на дачу.


[Image008]


У Николая Михайловича выдалась тяжелая неделя. Он выступал экспертом на
деле "Шульц-88". Он был именно тем человеком, к которому судья отпасовывал
вопросы насчет выражений, употреблявшихся Достоевским, и от всего, что
творилось на суде, Гиренко несколько устал. Теперь он собирался немного
отдохнуть. Провести выходные на свежем воздухе. Семья паковала вещи: жена,
дочери с детьми и мужьями, сам Николай Михайлович... Женщины распихивали по
сумкам то, что забыли уложить вчера, мужчины сидели на кухне. Около девяти
утра раздался звонок в дверь.
Екатерина, старшая дочь профессора, спросила:
- Кто там?
Молодой, судя по голосу, человек попросил позвать Николая Михайловича.
- Папа, там к тебе.
- Да? Сейчас... Гиренко подошел к двери:
- Кто там?
В ответ прямо сквозь хлипкую деревянную дверь он получил пулю. Она