"Николай Орехов, Сергей Орехов. Серый (Повесть) " - читать интересную книгу автора

сверхсрочников. - Он вскочил с места, схватил шинель и под общий хохот начал
подпрыгивать, пытаясь достать шапку с гвоздя. Не достав, снял сапог и сбил
им шапку на пол.
- Бэбел - сука, - сказал он.
- При чем тут я?! - спросил хохочущий Бэбел.
- Идем в нашу столовую, - сказал Бэн. - В госпитале лучше готовят. Я не
могу есть в вашей тошниловке. Да там, наверное, сейчас патруль. - Бэн
сплюнул.
Одевшись, вышли на улицу и, скрючившись под шквальным ветром, затопали
в сторону столовой.
"Вот эти двое, - думал Равин, замыкая четверку, - Бэбел и Викторка,
после армии приедут ко мне. У обоих никогда не будет детей - слишком много
успели поболтаться по площадкам. Викторка, к тому же будет долго лежать в
больницах со щитовидной железой и, в конце концов, сопьется".
- Привет, Танюшка! - заорал кому-то Викторка. - Как дела? Лечишь или
калечишь?
Владислав Львович оторвался от размышлений, узнал медсестру, часто
ходившую на танцы, кивнул.
Викторка продолжал, заведенный одним видом хорошенькой девушки:
- Сегодня танцев не будет! Так что не приходи. Все на "войне". А эти
лабухи толстомордые, - он ткнул пальцем в Бэбела и Равина, - сейчас нажрутся
до потерн памяти... - Викторка не договорил и во весь рост растянулся на
земле. Его сапоги захлестнула петля из тонкой проволоки.
- Такую засаду мне испортил! - с сокрушенным видом воскликнул Бэн. -
Думаешь, я в отпуск не хочу? Я специально на подполковников петлю ставил.
Повадились по ночам вокруг шататься... Последнюю свинью украсть решили.
"Я не в прошлом, - подумал Равин, помогая подняться Викторке и
ненавязчиво сбивая ребром ладони снег с его задницы - Не устраивал Бэн засад
на подполковников. Да и подполковникам с какой стати свиней красть?".
Столовая оказалась почему-то на втором этаже, что опять же дало Равину
лишний повод подумать, куда его забросило. Она была совершенно пуста. Сели в
углу у окна с прекрасным видом на гауптвахту. Бэновский корефан грузин Вано
выставил гору еды: полный бачок вареного мяса, тарелку винегрета и тарелку
селедки, а в довершение изобилия кастрюлю компота,
Равин поднял селедку за хвост.
- Буду помнить много лет селедку в праздничный обед и сердцу милый,
красный винегрет! - продекламировал он и разжал пальцы с таким видом, словно
собирался проверить, распространяется ли закон всемирного тяготения на рыбу
в пряном посоле.
- Я тебе завидую, - сказал Бэн, - и как у тебя со стихами легко! Взял
рыбину за хвост и тут же понес рифмами. Я весь на дерьмо изойду, пока рожу
две строчки.
- Это не мои стихи, - честно отозвался Равин, решив не присваивать
чужой славы. Он понял, что действительно находится не в прошлом, коли ребята
не знают этой песни. В настоящем прошлом ее пела вся дивизия.
Когда поглощение пищи приблизилось к финалу, дверь, в столовую
открылась, и на пороге появился капитан с красной повязкой начальника
караула поверх рукава шинели. Он сделал нерешительный шаг и замер, как бы
раздумывая: есть ли смысл обедать в совершенно пустой столовой.
Корефан Бэна вскочил со стула и исчез в раздаточной.