"Александр Орлик. Маскаль: Врата Ада ("S.T.A.L.K.E.R.") " - читать интересную книгу автора

на случай, если после моего отъезда мои дети гор не станут заботиться о
регулярности платежей.
Я продал машину и закрыл кредитную карточку - ни то ни другое ТАМ мне
не понадобится.
Написал завещание - завещал все свое имущество своей бывшей жене,
которая с ребенком уехала в ее родной Харьков после развода. На родину ее
потянуло, мать ее... На гарных хлопцив. Ну да ладно. Боль меня мучила не по
ней, но она растила моего ребенка и заслужила это. Если я не вернусь,
конечно...
Нашел пару книг на украинском и зачитал их до дыр - язык красивый, да и
наверняка пригодится. А вот бывшая, кстати, не владела.
Домашний телефон я отключил сразу, сотовый сменил, расторгнув старые
договора. Уходя - уходи...
Бравый украинский таможенник бесперспективно порылся в моих скудных
пожитках. Что может найти в брезентовом рюкзаке одетого как грибник москаля
доблестный инспектор? У меня нет даже лекарств. Только мыло, начатая буханка
хлеба, палка копченой колбасы, смена белья, крепкие, высокие рыбачьи сапоги
(знал бы, что так понадобятся - купил бы три пары, не поглядел, что жутко
дорогие) и неновый спальный мешок. Плащ мой его тоже не заинтересовал. И не
надо...
Спросил для приличия про валюту - и очень удивился, когда я показал ему
небольшую сумму в гривнах. А я просто поменял деньги в Москве, на Киевском
вокзале - на всякий случай.
Неприятные сюрпризы начались с Киева. Таксисты упорно не хотели слышать
ни о какой чернобыльской зоне отчуждения, и даже уговоры на приемлемом, как
оказалось, украинском, на который некоторые принципиально переходили - не
помогли. Я понял. Они - боялись. Боялись все, и чего-то очень страшного.
Еще меня удивило большое количество иностранных военных, среди которых
попадались знаки различия самых разных стран, и даже очень смуглые лица,
похожие на лица пакистанских торговцев электроникой на Любавинском рынке
рядом с моим домом в Москве, не были редкостью. Все они очень мало
разговаривали, много курили и не улыбались вообще. Выглядели непривычно,
даже форма, всегда столь щегольски подогнанная по фигуре у натовских
военных, была затерта и надета абы как.
Уже наступили сумерки, странные какие-то - это я позже заметил, когда
наконец уговорил одного странного пожилого мужика на древнем "иже" отвезти
меня к ближайшему блок-посту Зоны Отчуждения.
Случилось это совсем случайно - я бесцельно брел по северной окраине
Киева, в надежде найти попутную машину или уговорить водителя какого-нибудь
грузовика. В конце концов, надо было заночевать, а разложить спальник где-то
в незнакомой мне столице было неразумно. Киев все больше напоминал мне
"прифронтовой" Ташкент конца Афганской войны, который я видел в каком-то
старом фильме.
Мужик не спеша покручивал заводную ручку, очевидно, что процедура была
привычной. На вид - лет семьдесят с лишним, следы былой выправки - скорее
всего, бывший военный... Я навскидку задал ему вопрос - не может ли он
отвезти меня. Он ответил без спешки, не отрываясь от дела, но коротко и
твердо - да.
Легкость, с которой он согласился, не спросив даже про деньги, меня
несколько удивила. Однако, загружая в багажник свой рюкзак, я увидел там