"Татьяна Орловская. Ниша забытой жизни" - читать интересную книгу авторато в грудь, то в спину.
Франсуа и Питер тоже уставились в книгу. То, что они увидели, развеселило обоих. Оказывается, Нгосо смотрел на яркую закладку с рекламой Стрекфонтейна - нашумевшего заповедника окаменелостей древнейшего предка человека, пресловутого "недостающего звена". На картинке был изображен обезьяночеловек, черепа и кости которого привлекали в Стрекфонтейн толпы ученых и туристов. "Аг... гог... Аго... гве! Аго... о!.." - вскрикнул Нгосо и исчез так же внезапно, как и появился. "Агогве?" - переспросил тогда Франсуа у Пита. "Да. По- моему, это одно из местных названий обезьян. Но только какое-то особое, уважительное, что ли. Ведь они считают обезьян своими предками. Кстати, эта картинка как нельзя лучше это подтверждает. Учти, что Нгосо не видел обезьяны крупнее павиана. А тут не просто обезьяна, а австралопитек..." - "Самый случай побеседовать с этим старцем о теории Дарвина, - съязвил тогда Франсуа. - Давай станем миссионерами". Ему нравилось подкалывать Питера - умного зануду, с которым он когда-то учился в школе. Если быть честным, в детстве он тихо ненавидел Питера Йоргенса за усидчивость, сосредоточенность и аккуратность. В глазах сверстников все это значило не что иное, как смерть при жизни. И на ребячьем рынке Питеру быстренько приклеили ярлычок: Пит Промокашка. Скажи кто-нибудь в школе, что придет время и Пит будет сидеть с ним за одной стойкой в баре, Франсуа принял бы это за идиотскую шутку. Но так случилось одиннадцать лет спустя в университетском квартале Иоганнесбурга. И что говорить, Франсуа боялся даже подумать, что было бы с Это был фарт - супервезение. Да, эта встреча за стойкой спасла его, что ни говори... - Фран-суа?! Он вздрогнул. Ну, конечно, Питер кричал совсем с другой стороны, вовсе не оттуда, где шмыгали эти любопытные павианы. Проголодался-таки Промока... Э, нет! Сейчас уже никто не посмел бы назвать Пита Промокашкой. Месяц назад впервые услышал он вот это. "Фран-суа?!" Удивленное и окликающее одновременно. А когда обернулся, рядом за стойкой увидел смуглого мужчину своих лет в широкой кожаной куртке и шляпе, какие носят южноамериканские индейцы. "Иностранец", - подумал тогда Франсуа. Но что-то отдаленно знакомое почудилось в улыбке незнакомца. Он и не думал рыться в памяти: впервой ли бывалому моряку такие встречи! Сколько раз в портовых кабачках присоседивались словоохотливые скитальцы. Прилипчивые бичи - моряки без корабля. Были среди них и французы, и турки, и янки... Расставались друзьями - с тем, чтобы никогда больше не увидеться. Но этот не был похож... А что, если "иностранец" - посланник судьбы? Что, если он поможет с рекомендациями на судно? Ведь на этот раз бичем был сам Франсуа! Да, он был моряком без корабля. После ссоры со старшим механиком его оставили в Токио без бумаг, которые давали возможность устроиться на другое судно. Полгода он добирался до Дурбана. Грузил в портах, мыл посуду в ресторанах, был рассыльным, даже позировал художнику в Александрии. А когда переступил наконец порог дома, отец не стал слушать объяснений. Старый Лебер не терпел неудачников. Даже случайную неудачу он считал результатом |
|
|