"Татьяна Орловская. Ниша забытой жизни" - читать интересную книгу автора

то в грудь, то в спину.
Франсуа и Питер тоже уставились в книгу. То, что они увидели, развеселило
обоих. Оказывается, Нгосо смотрел на яркую закладку с рекламой Стрекфонтейна
- нашумевшего заповедника окаменелостей древнейшего предка человека,
пресловутого "недостающего звена". На картинке был изображен
обезьяночеловек, черепа и кости которого привлекали в Стрекфонтейн толпы
ученых и туристов.
"Аг... гог... Аго... гве! Аго... о!.." - вскрикнул Нгосо и исчез так же
внезапно, как и появился.
"Агогве?" - переспросил тогда Франсуа у Пита. "Да. По- моему, это одно из
местных названий обезьян. Но только какое-то особое, уважительное, что ли.
Ведь они считают обезьян своими предками. Кстати, эта картинка как нельзя
лучше это подтверждает. Учти, что Нгосо не видел обезьяны крупнее павиана. А
тут не просто обезьяна, а австралопитек..." - "Самый случай побеседовать с
этим старцем о теории Дарвина, - съязвил тогда Франсуа. - Давай станем
миссионерами".
Ему нравилось подкалывать Питера - умного зануду, с которым он когда-то
учился в школе. Если быть честным, в детстве он тихо ненавидел Питера
Йоргенса за усидчивость, сосредоточенность и аккуратность. В глазах
сверстников все это значило не что иное, как смерть при жизни. И на ребячьем
рынке Питеру быстренько приклеили ярлычок: Пит Промокашка.
Скажи кто-нибудь в школе, что придет время и Пит будет сидеть с ним за
одной стойкой в баре, Франсуа принял бы это за идиотскую шутку.
Но так случилось одиннадцать лет спустя в университетском квартале
Иоганнесбурга. И что говорить, Франсуа боялся даже подумать, что было бы с
ним, не случись этой невероятной встречи.
Это был фарт - супервезение. Да, эта встреча за стойкой спасла его, что
ни говори...
- Фран-суа?!
Он вздрогнул. Ну, конечно, Питер кричал совсем с другой стороны, вовсе не
оттуда, где шмыгали эти любопытные павианы. Проголодался-таки Промока... Э,
нет! Сейчас уже никто не посмел бы назвать Пита Промокашкой.
Месяц назад впервые услышал он вот это. "Фран-суа?!" Удивленное и
окликающее одновременно. А когда обернулся, рядом за стойкой увидел смуглого
мужчину своих лет в широкой кожаной куртке и шляпе, какие носят
южноамериканские индейцы. "Иностранец", - подумал тогда Франсуа. Но что-то
отдаленно знакомое почудилось в улыбке незнакомца. Он и не думал рыться в
памяти: впервой ли бывалому моряку такие встречи! Сколько раз в портовых
кабачках присоседивались словоохотливые скитальцы. Прилипчивые бичи - моряки
без корабля. Были среди них и французы, и турки, и янки... Расставались
друзьями - с тем, чтобы никогда больше не увидеться.
Но этот не был похож... А что, если "иностранец" - посланник судьбы? Что,
если он поможет с рекомендациями на судно? Ведь на этот раз бичем был сам
Франсуа!
Да, он был моряком без корабля. После ссоры со старшим механиком его
оставили в Токио без бумаг, которые давали возможность устроиться на другое
судно. Полгода он добирался до Дурбана. Грузил в портах, мыл посуду в
ресторанах, был рассыльным, даже позировал художнику в Александрии. А когда
переступил наконец порог дома, отец не стал слушать объяснений. Старый Лебер
не терпел неудачников. Даже случайную неудачу он считал результатом