"Владимир Викторович Орлов. Трусаки" - читать интересную книгу автора

Владимир Викторович Орлов

Трусаки

Рассказ


---------------------------------------------------------------------
Книга: В.В.Орлов. Собрание сочинений в 6 томах. Том 2
Издательство "ТЕРРА-Книжный клуб", Москва, 2001
OCR & SpellCheck: Zmiy ([email protected]), 18 января 2003 года
---------------------------------------------------------------------

Владимир Викторович Орлов - один из самых самобытных писателей нашего
времени. Используя приемы фантастики и романтического реализма, он пишет о
творчестве, о положении художника в обществе, о любви, о любимой Москве.
Романы Владимира Орлова изданы во многих странах мира.
Во второй том Собрания сочинений вошел роман "Происшествие в
Никольском" о судьбе юной Веры Навашиной, о драме, произошедшей в ее жизни,
и о том, что никогда не поздно по-новому взглянуть на свое предназначение, а
также рассказы, написанные в разные годы "Что-то зазвенело", "Трусаки" и
"Субботники".


Долго меня стыдили. Все уже бегали - и Евсеев, и Короленков, и Москалев
с Долотовым, и Ося, а я нет. Сначала меня уговаривали, предъявляли мне свои
животы, сопоставляли их с моим, и выходило, что их животы в чем-то стали
меньше. Я им завидовал. Милые мои трусаки начали даже приобретать подтяжки,
выстаивая очереди в Столешниковом переулке. А я все не бегал. "Эдак ты
докатишься, - говорила мне жена. - Посмотри, на кого стал похож". Я смотрел.
Какой был, такой я и остался, остановился в развитии. Но уж одно это было
плохо.
И я решил бежать. Хотя к тому времени бег трусцой и стал выходить из
моды. Некоторые из моих знакомых, отбегав, отпускали уж усы. Кто под
Бальзака. Кто под запорожского лихого сечевика. Иные, волевые, совмещали усы
с бегом. Иные все еще бегали натощак, просто так. Вот и меня умными словами
жена убедила присоединиться к ним. На усы, в особенности запорожского
романтического покроя, она не надеялась.
Но я человек застенчивый и ранимый. Представлю себе, как я в бежевом
пыльном костюме и в дурацкой вязаной шапочке с заячьим хвостом-помпоном - по
совету женского календаря - побегу по останкинским асфальтам и грязям, так
мне дурно становилось. Виделись сразу прохожие. Один с деловым чемоданом,
какой-нибудь хлыщ, физик или биолог, которому и по ночам снятся дрозофилы,
останавливался, глядел на меня и смеялся: "Ну и экземпляр!" - при этом он
наверняка думал, что и днем, вспоминая обо мне, будет смеяться. Мальчишка с
портфелем тыкал в мою сторону пальцем и орал приятелям: "Смотрите -
останкинский Борзов!.. Марк Спитц!.. Брат Знаменский!" Служащая барышня
фыркала, не стесняясь, в лохматый краешек пончо. Бабка, спешившая на рынок
за картошкой, шарахалась от меня и крестилась, как сорок лет назад, когда в
своей мелекесской деревне увидела аэроплан. А я готов был ей ответить на