"Андрей Орлов. Интервенция ("Харбинский экспресс" #2)" - читать интересную книгу автора

"Что ж это со мной приключилось?" - подумал Клавдий Симеонович.
В самом деле - не мог же он, будто барышня-институтка, повалиться в
обморок при виде сцены свального греха! Нет, перейти в бессознательное
состояние ему помогли. Определенно.
Сопов провел ладонью по затылку. Там обнаружилась немалая шишка:
похоже, предположение было совершенно правильным.
- Чего наглаживаешь? - насмешливо спросил кормщик. - Али не так что?
- Не совсем, - сказал Сопов. - Кто ж это меня? И за какую провинность?
- На это отвечу, - неожиданно согласился старик. - Приласкал-от тебя
Кузьма. А за что - тебе и без меня ведомо.
- Неведомо, - сказал Клавдий Симеонович. - По-моему, вы перепутали.
- Эва! - криво усмехнулся старик. - Перепутали! Не-ет, странничек,
Кузьма исполнил все в точности. И попотчевал тебя с полным на то основанием.
- Да за что?!
- А за то, - ответил кормщик, - что ты лазутчик и самый что ни есть
зловреднейший соглядатай. Ну, чего вытаращился? Язык проглотил?
Язык был на месте. Но что сказать-то?
- Вишь, Манефа, - повернулся старик к "матушке", - шпиен наш со страху
совсем дара речи лишился.
- Какой, к чертям, шпион, - поморщился Сопов. - Я ж говорил Кузьме...
- Что ты ему балакал, мне ведомо, - перебил его старец. - Но веры тебе
нет, потому как ты сыщик и, стало быть, характера змеенравного.
При слове "сыщик" Сопов немножечко вздрогнул. О чем это старикан
толкует?
- Ага! Глаз-то вон заметался, - удовлетворенно заключил старик. - Как
есть, лазутчик. И взглядка у тебя вороватая.
При этих словах Клавдий Симеонович наконец осознал, что несколько раз
сильно ошибся. Во-первых, попав в деревню, доверился Кузьме, совершенно ему
незнакомому. Подлинной истории не рассказал, а пустился в игру играть,
правил которой не знает. И самонадеянно отправился в эту соборную, где и
потерпел полное и закономернейшее фиаско.
И это еще не все.
Оказывается, он утратил наработанную годами способность маскироваться и
убеждать людей. Полностью или нет - неясно. Но все ж достаточно, чтоб
окаянный дед ему не поверил. Да и треклятый Кузьма, видать, тоже.
В общем, фон Коттен и старший филер Серебрянников его бы теперь
определенно не похвалили.
- Кому ж ты нас предал, аспид? - спросил кормщик. - Кому побегнешь
докладывать? Поди злым фарисеям - церковникам?
Сопов опять промолчал.
Однако кормщик истолковал это молчание по-своему.
- Или успел уже? - спросил он. - И скоро псы их пожалуют? - Он снова
поглядел на "матушку". - Ты как считаешь, Манефа?
- Истинно так, - ответила та. - Лучше бы нам не дожить до того дня! Как
вспадет на ум, что по бревнышкам раскатают нашу соборную, разломают уютные
избенки, так сердце и захолонет... А быть беде, быть!..
"Ведь они впрямь так считают, - подумал Клавдий Симеонович. - Бред! Как
же мне их убедить?"
- Стало быть, вороги на пороге... - задумчиво проговорил старец. -
Нешто. Сдюжим. А вот тебя, ирода, за христопродавство твое умертвим злой