"Андрей Орлов. Интервенция ("Харбинский экспресс" #2)" - читать интересную книгу автора

нож в подворотне.
Ничего не попишешь - служба-с.
А вот теперь он сидел в простой деревенской избе, и все его мастерство
было бессильно. Голой-то рукой бревно не своротишь. Окна все заколочены, и
дверь подперта надежно. Хорошо хоть светло - сквозь неплотный настил потолка
ясно виден рассвет. Если впрямь пойдет дождь - не спрячешься. Впрочем, дождь
теперь не самая страшная вещь.
А ведь не случайно завел Кузьма речь о спичках и табаке, рассудил
Клавдий Симеонович. Нет, не случайно. И чем больше он об этом думал, тем
вернее укреплялся в своей догадке. На что, спрашивается, сим лешакам суд? И
для чего на этом судилище сам господин Сопов? Для какой такой надобности?
Непонятно. Чтоб в прениях сторон поучаствовал да последнее слово молвил? Не
смешите, право слово.
И что из этого следует?
А вот что: все они решат у себя сами, келейно. И приговор вынесут. Но
рук марать чужой кровью не станут, ни-ни. Зачем? Можно поступить проще
простого: запалить избу с четырех сторон, да и дело с концом. Опять же при
надобности удобно на несчастный случай кивнуть. Дескать, пустили ночевать
человека, а он взял да и сгорел вместе с домом. Еще и мораль выведут: из-за
табака вся беда.
Клавдий Симеонович вскочил и в волнении стал ходить от стены к стене.
Положение становилось отчаянным, хуже и не придумаешь. Между тем делалось
все светлее, день разгорался, но на душе у титулярного советника, прямо
сказать, лучше не становилось.
И так и сяк прикидывал - как из проклятой избы выскочить? Даже пробовал
до потолка дотянуться - не вышло. Высоко был устроен здесь потолок, а из
всей мебели имелась одна только короткая лавка.
Клавдий Симеонович все ж перевернул ее на попа, к стенке приладил,
попытался вскарабкаться. Влезть-то влез, но все равно не достал до
потолочных досок. Спустился обратно, сел в углу и замер. Даже вроде как стал
засыпать. Что, впрочем, понятно - ночь ведь получилась бессонной.
Пробудился он от непонятного стука. Вскинулся, замер, прислушиваясь.
Кто это? Неужели Кузьма воротился?
Тут застучало сильнее (видать, на совесть Кузьма затворил избу), потом
дверь распахнулась, и вошла Капитолина. Встала у порога, головой завертела -
по всему, темно ей показалось со света.
- Эй! Ты где?
Клавдий Симеонович поднялся. Пошел навстречу.
Капитолина, увидав, даже на шаг отступила:
- Как с лица-то упал... и зарос весь...
"Упадешь тут, - хмуро подумал Сопов. - Среди таких хлебосолов".
А вслух грубовато сказал:
- Ну и что? Тебе ж не целоваться со мной. Кузьма с чем прислал?
- Он...
- Зовет? - перебил ее Сопов.
Капитолина покачала головой:
- Нет. Велел покормить, чем Бог послал.
Протянула корзину, покрытую рушником.
- Вот блины с земляникой. И молоко в крынке. Гляди не пролей.
"К черту блины! - подумал Клавдий Симеонович. - Бежать, сей же час.