"Михаил Орлов. История сношений человека с дьяволом" - читать интересную книгу автора

рассмотрение и оценку этих общих взглядов, и мы упоминаем о них только для
полноты. Из предыдущего кратчайшего обзора возникновения и развития
верований можно видеть, каким путем в человечестве разрабатывалось понятие о
добре и зле. В бесчисленном сонме существ, которые окружали человека в
жизни, он сразу должен был отличить тех, которые были для него
благодетельны, от тех, которые были зловредны. Так и наметилось первое
понятие о добрых и злых духах, и нам известно лишь небольшое число религий,
которые были свободны от этой двойственности представления о высших
существах. Другими словами, мало таких религий, которые не различали бы
благих божеств от злых, богов, от демонов. С наибольшей полнотой и силой
этот дуализм выразился в религии древних иранцев, которые изложили свое
учение в знаменитой "Зенд-Авесте". Здесь мы видим яркое олицетворение и
воплощение доброго начала в Ахура-Мазде (Ормузде) и злого - в Ангро-Майньюсе
(Аримане). Таким-то путем злое начало, злой дух приобрел полные права
гражданства в религиозных представлениях народных масс. Каждый раз, когда
народ меняет свою прародительскую религию на новую, наблюдается одно и то же
неизменное явление: боги старой веры превращаются в демонов новой веры, и
вместе с тем вся богослужебная обрядность старой веры становится
чародейством и колдовством перед лицом новой веры. Так вышло с первобытной
арийской религией, изложенной в "Ведах". Древние индийские божества девы
превратились в злых демонов (даева) "Зенд-Авесты". Боги древней Греции и
Рима в глазах отцов христианской церкви превратились в демонов и злых духов.
Таким-то путем и наша Европа, к своему великому бедствию, унаследовала от
древнего первобытного язычества с бесконечной грудой всяких суеверий и
верование в нечистую силу. Новая вера, т. е. христианство, всеми мерами
боролась с этими суевериями. Сущность этого враждебного столкновения между
языческими и христианскими воззрениями на дьявола очень легко понять и
уяснять себе. Язычник не только верит в существование злого духа, но и
служит ему. Злой дух для него такое же божество, как и добрый дух. Притом, с
добрым божеством ему не представляется никакой надобности и хлопотать с
особенным усердием... Он всегда и без того уверен в добром расположении к
нему благодетельных божеств. Иное дело злые боги. Их надо расположить в свою
пользу иначе от них, кроме зла и вреда ничего и не жди. Поэтому культ злого
духа в первобытном человечестве разработан был гораздо глубже, подробнее и
обстоятельнее нежели культ благодетельных богов. Отсюда и нарождение
колдовства, как посреднической инстанции между человеком и миром богов.
Христианство же стало по отношению к злому духу совершенно на другую
точку. Признавая формально его существование, не думая его отрицать, введя
это положение в догмат, оно объявило злого духа "сатаною" (т. е.
противником), врагом благого божества, как бы противоположением божества.
Богу довлеет поклонение, сатане же лишь ужас. От-ринуться сатаны значит
служить и угождать Богу. Всякая попытка обращения к сатане, как к высшему
духу, является богоотступничеством. И вот народ, все еще пропитанный духом
своего древнего язычества, никак не мог или не хотел понять и принять это
новое воззрение на духа мрака и зла: для него он все еще был бог, и он
служил ему, угождал ему, в чаянии благодати. Вот в чем состояла вся суть
того конфликта между народными воззрениями и христианством, носители и
хранители которого и вели с этими старыми языческими воззрениями
ожесточенную борьбу чуть не тысячу лет подряд.