"Василина Орлова. Голос тонкой тишины [H]" - читать интересную книгу автора

потехи, от скуки собралась у подножия трона. Он таких же среди возвышался,
деревянный, тяжелый, крест-накрест. Я не плакала. Я не кричала, не упала на
землю, не билась о дорожные серые камни. Эти камни видали немалослез
людских...
Что это за монолог? Чей? Я включила кофемолку, голос звучал:
- Я смотрела в глаза его долго, неотрывно, без боли - без чувства. И я
видела, как он спокоен, и улыбка его была нежной. Взгляд тускнел, как звезда
на рассвете, на рассвете тысячелетий. Мать его в желтом мареве зноя все
стояла, не шевельнувшись, будто мраморное изваянье. Безучастно, ослепнув от
солнца.
Турка выпала у меня из руки. Намолотый кофе распылился по комнате.
Голос звучал:
- Не слыхала ни стонов, ни криков в темном трауре скорби великой, не
видала ни неба, ни Сына и не чувствовала утешений, что руками легко
возложила на сухое плечо Магдалина.
Я кинулась в дальнюю комнату. К перу и бумаге... Нет, к компьютерной
клавиатуре. С нетерпением дождалась, пока оживет экран.
- Только слезы текли беспрестанно - по щекам, враз увядшим от горя, по
глубоким усталым морщинам, по губам, что сомкнулись безгневно. Эти слезы
чертили полоски и блестели под солнца лучами. Она их не стирала, не
замечала. И застыли приподнято брови, лоб высокий наполня печалью. Магдалина
дрожала, рыдала, шевельнулись беззвучные губы, по прекрасному лику бежали,
меняясь, нечеткие тени. И вскричала она о возмездье, о каре грядущей, о
смерти, но потом осеклась и упала. Тяжело - на горячие камни, к подножью
креста. И навзрыд о смиренье молилась, молила себя о молчанье. Но молчать не
могла, а стенала, хватаясь руками за сердце. И впивалась в ладони зубами,
одежду свою разрывала. Будто мстила себе. За страданья Его на престоле. И в
толпе незнакомые лица смятенно мешались. И Его ученик был растерян, стыдился
и плакал. Утирая глаза кулаками, рычал от бессилья и гнева...
Я спускалась с Голгофы. Светило солнце. Следом тени распятий тянулись,
куда бы ни шла. Искупление кровью свершилось. Но люди варили похлебки,
торговали, бранились, чинили обиды и зло. Миром правит язычник.
Живу через много столетий. Ничего не изменилось, все тот же кровавый
закат. Бесполезно, прекрасно и свято маячат распятья. Что ни день -
принимает Он гвозди в ладони свои...
Экран компьютера взорвался... Нет, погас... Нет, там явилось
неотчетливое лицо и послышался голос:
- Со всеми этими видениями надо еще разбираться. В Библии ясно сказано,
что Иосиф взял тело Иисуса и положил в пещеру, задвинув вход в нее камнем.
Потом говорится, что пришедшие к могиле Мария Магдалина и еще одна Мария
увидели тот камень отодвинутым, а у тела - некоего юношу в белом. Что ж,
непременно всякий юноша в белом - ангел? Давайте реально смотреть на вещи!..
Эдак кого угодно можно сделать ангелом...
- Чудо неподвластно обыденной логике, - услышала я свой голос. - Просто
в один прекрасный момент вера превращается в знание.
- Зачем предполагать чудо там, где невооруженным глазом просматривается
предумышленный сценарий?
- Но как же Его воскресение?
- Да полно! Кому Он являлся-то? - шевелились с экрана беззвучные губы.
- Двум женщинам, убитым горем, да напуганным ученикам... Не мог оставить