"Василина Орлова. Голос тонкой тишины [H]" - читать интересную книгу автора

глядела на меня волчьим взглядом.
- Ингигерда, - прошептала я.
- Меня зовут Анна! И это ты привела меня сюда! - взвизгнула она и
кинулась на меня, норовя оцарапать лицо. - И я мучаюсь всю жизнь... Стерва!
Нянечки проснулись от крика и, разняв нас, вкатили Анне солидную дозу
снотворного. Вслед настала и моя очередь.

Первый круг... Изо дня в день просыпаясь среди теней, становиться
тенью. Человек наполняется тем, что его окружает. Как сосуд в сообщающейся
системе. Мои соседки... По большей части эти несчастные женщины всего лишь
телом присутствовали в этом мире. Тела, механически настроенные на программу
самоликвидации. Те, кто сохранял рассудок, были жертвами безжалостных
обстоятельств. Одну искромсал муж. Другая допилась до горячки. Третью
обворовали, и ей просто негде и не на что было выжить в зиму...
Старухи, ждущие здесь конца, и юные существа со странствующими где-то
душами - все они и сейчас заставляют плакать меня, особенно по ночам. Жаль
мне и здешних людей в белых халатах. Молоденькая медсестра жаловалась, что
ненавидит свою мать и желает ей смерти.
Труднее всего было есть. На обед нам давали красный суп и полную
стальную миску гречневой каши - рассыпчатой, жирной. К хлебу прилагался
толстый кусок бледно-розовой колбасы и кубик масла. Господи, эту колбасу я
видеть не могу без отвращения. А тут приходилось глядеть, как ее пожирают
грязные, потные, чавкающие соседи.
Нет, я совсем не была уверена, здорова ли сама. Все эти голоса и
виденья - что они такое? По правде сказать, до сих пор не знаю.
Меня спасло лишь то, что я стала помогать этим бедным женщинам.
Говорила с ними по душам, когда их души возвращались в тело. Стирала
выпачканные простыни (уж и не знаю, как удавалось смирять свою природную
брезгливость). Разминала их старые спины, мыла посуду, терла пол... Я как бы
брала на себя немногое от их страданий и замечала в себе, а потом и в них
удивительные вещи. Я улыбалась, и улыбались они. Я расчесывалась,
становились и они пригожей. Я мыла лицо, и за мною тянулась очередь. Я
верила, что им всем можно помочь.

...Мне выдали одежду, проводили до ворот. До последнего мгновения я в
это не верила. Мне посчастливилось раздобыть здесь связку ключей. С
ощущением, что эти ключи еще пригодятся, я уносила их с собой без спросу.
Все семь штук, старых, даже старинных, покрытых зеленоватой патиной.
- Прощайте, - сказала я.
- До свидания, милая, до свидания, - ответила мне нянечка.
Но с улыбкой, хотя и слабой, я повторила:
- Прощайте...

- Ну что ж, должен признать, вы неплохо справились с заданием, которое
сами себе придумали, - заговорил Лукоморьев, как только я перешагнула порог
собственного дома.
Он возлежал в кресле, вздернув ноги на журнальный столик, по своему
обыкновению. И проводил тут время с известной приятностию - на столике пачка
сигарет и вскрытые банки с пивом. Вокруг живописно раскиданы чипсы.
- Угощайтесь, дорогая, - любезно предложил он.