"Фаина Марковна Оржеховская. Шопен " - читать интересную книгу автора

ты! Вспомни, что ты делал тогда!
Пан Букацкий помнил: он не выходил из дома, а накануне восстания
уговаривал Шопена "не ввязываться".
- Поройся в памяти и скажи самому себе: кто из нас двоих настоящий
поляк?
В комнату вошла пани Юстына с блюдом пирожков, за ней Людвика. Но
рассерженный гость встал и начал прощаться. Пани Юстына пожала плечами.
Когда пан Букацкий ушел, дети сорвались с места и подбежали к отцу.
Фридерик положил на стол свой рисунок. - Это Фрицек рисовал, пока тот
рассказывал, - пояснила Изабелла. - А мы немного исправили!
Пан Миколай надел очки. На рисунке был изображен безмолвный поединок
пана Букацкого с москалем. Они стояли друг против друга. Фигура москаля была
нарисована вкось - он посторонился, а пан Букацкий, видимо разбежавшись,
чтобы боднуть противника, застыл в странной позе - с растопыренными руками,
головой вперед. Сходство было удивительное; выражение тупого упрямства,
выкаченные глаза, распушенные бакенбарды - все было тщательно выписано,
только имело еще более воинственный вид, чем на самом деле.
Все рассмеялись. Миколай Шопен вытирал глаза.
- Я так спешил вас увидеть, - сказал он, справившись со смехом, - и вот
на что потрачено время! Не хочу его больше знать! Хватит!
- Сколько лет ты с ним знаком? - осторожно спросила пани Юстына.
- Скоро будет тридцать, - не без смущения ответил пан Миколай.
- И ты только теперь решил с ним порвать?

Глава вторая

В Варшаве у них были совсем другие гости. С тех пор как пан Миколай
сделался преподавателем Варшавского лицея, у него по субботам собирались
профессора, писатели, артисты - цвет культурной Варшавы. Дети любили эти
субботние вечера, когда в гостиной зажигались канделябры, а на отдельных
круглых столиках появлялись журналы, газеты и альбомы. Большой стол для
ужина был накрыт в соседней комнате, но гости долго там не засиживались и
переходили в гостиную, где стояло фортепиано.
Там Юзеф Жданович, певец и актер варшавского театра, читал отрывки из
комедий Мольера и Бомарше, затем пел арии. Хозяйка аккомпанировала. Филолог
Казимеж Бродзиньский, широко шагая по комнате, как он привык у себя в
университете, горячо и убедительно что-то доказывал. Его любимым героем был
Дон Кихот, "отважный и мудрый". "Именно такие люди, - говорил
Бродзиньский, - спасут весь мир своей готовностью к подвигу!"
У Бродзиньского была феноменальная память: целые страницы из "Фауста" и
"Эгмонта" он читал наизусть. Но что его увлекало более всего, так это
народное польское искусство. И он знакомил своих друзей с песнями и думами,
записанными им во время летних экскурсий.
Говорили и о том, что вся жизнь в Польше должна скоро измениться.
Страна накануне великих событий. И слово "освобождение", произносимое часто
и горячо, волновало детей, хотя они и не до конца понимали его значение.
Запомнили они и "Гимн вольных каменщиков", сочиненный приятелем отца,
Юльюушем Жольбергом, - Шопен и его друзья были членами Масонской ложи.
В эти вечера пан Миколай позволял детям в виде исключения посидеть
лишний часок со взрослыми, предварительно согласовав это с пани Юстыной.