"Валентина Осеева. Что легче; В одном доме; Кто хозяин; и другие рассказы " - читать интересную книгу автора

голову на лапы и шумно вздыхал.
Время шло, и с каждым часом на сердце у меня становилось всё тяжелее. Я
боялся, что скоро стемнеет, в доме погасят огни, закроют все двери и Бум
останется один на всю ночь. Ему будет холодно и страшно. Мурашки пробегали у
меня по спине. Если б чашка не была папиной и если б сам папа был жив, ничего
бы не случилось... Мама никогда не наказывала меня за что-нибудь нечаянное. И
я боялся не наказания - я с радостью перенёс бы самое худшее наказание. Но
мама так берегла всё папино! И потом, я не сознался сразу, я обманул её, и
теперь с каждым часом моя вина становилась всё больше.
Я вышел на крыльцо и сел рядом с "Бумом. Прижавшись головой к его мягкой
шерсти, я случайно поднял глаза и увидел маму. Она стояла у раскрытого окна и
смотрела на нас. Тогда, боясь, чтобы она не прочитала на моём лице все мои
мысли, я погрозил Буму пальцем и громко сказал:
- Не надо было разбивать чашку.
После ужина небо вдруг потемнело, откуда-то выплыли тучи и остановились
над нашим домом.
Мама сказала:
- Будет дождь.
Я попросил:
- Пусти Бума...
- Нет.
- Хоть в кухню... мамочка!
Она покачала головой. Я замолчал, стараясь скрыть слёзы и перебирая под
столом бахрому скатерти.
- Иди спать, - со вздохом сказала мама. Я разделся и лёг, уткнувшись
головой в подушку. Мама вышла. Через приоткрытую дверь из её комнаты проникала
ко мне жёлтая полоска света. За окном было черно. Ветер качал деревья. Всё
самое страшное, тоскливое и пугающее собралось для меня за этим ночным окном.
И в этой тьме сквозь шум ветра я различал голос Бума. Один раз, подбежав к
моему окну, он отрывисто залаял. Я приподнялся на локте и слушал. Бум...
Бум... Ведь он тоже папин. Вместе с ним мы в последний раз провожали папу на
корабль. И когда папа уехал, Бум не хотел ничего есть и мама со слезами
уговаривала его. Она обещала ему, что папа вернётся. Но папа не вернулся...
То ближе, то дальше слышался расстроенный лай. Бум бегал от двери к окнам,
он зевал, просил, скрёбся лапами и жалобно взвизгивал. Из-под маминой двери
всё ещё просачивалась узенькая полоска света. Я кусал ногти, утыкался лицом в
подушку и не мог ни на что решиться. И вдруг в моё окно с силой ударил ветер,
крупные капли дождя забарабанили по стеклу. Я вскочил. Босиком, в одной
рубашке я бросился к двери и широко распахнул её.
- Мама!
Она спала, сидя за столом и положив голову на согнутый локоть. Обеими
руками я приподнял её лицо, смятый мокрый платочек лежал под её щекой.
- Мама!
Она открыла глаза, обняла меня тёплыми руками. Тоскливый собачий лай
донёсся до нас сквозь шум дождя.
- Мама! Мама! Это я разбил чашку! Это я, я! Пусти Бума...
Лицо её дрогнуло, она схватила меня за руку, и мы побежали к двери. В
темноте я натыкался на стулья и громко всхлипывал. Бум холодным шершавым
языком осушил мои слёзы, от него пахло дождём и мокрой шерстью. Мы с мамой
вытирали его сухим полотенцем, а он поднимал вверх все четыре лапы и в буйном