"Владимир Осинский. Гибельный дар Статуэткина" - читать интересную книгу автора

начальственное подсознание) часто не знал, что он, собственно, хочет. Потом
удивляться перестал, и были две главные тому причины: во-первых, не зная,
что ему требовалось, Шеф о своих указаниях вскоре забывал; во-вторых же,
Статуэткин в ответ на полученное распоряжение неизменно что-нибудь да
делал.
В результате рождалась бумага, и ее следовало подписать, подшить и
зарегистрировать.
Шефа, любимым афоризмом которого было: "Деятельность управленческого
аппарата - суть составление бумаг", подобное положение вещей вполне
устраивало.
Но, в разной мере, оно не могло удовлетворять Статуэткина. Ибо-не
лишне повторить-он отнюдь не был подхалимом. Он был рожден служить и, не
жалея сил и энергии, самоотверженно выполнять свой долг перед родной
конторой. Если же человеку от рождения дано столь высокое предназначение, -
он непременно должен мечтать о конкретных, вещественных результатах своей
беззаветной деятельности. И Статуэткин, в отличие от начальства не
интересовавшийся ни вином, ни женщинами, ни детективными романами, мечтал и
страдал.
Однажды солнечным зимним утром он стоял в не лишенной непринужденности
позе перед столом Шефа, ожидая, пока тот подпишет очередную бумагу.
Постояв, без разрешения сел, так как был по природе своей независим и
отнюдь не робок.
Шеф рассеянно ощупывал стол в поисках авторучки.
Не нашел и начал обшаривать карманы. "Куда она, черт возьми,
подевалась?!-с ленивым раздражением размышляло начальство.-Или оставил
вчера там... после преферанса? О, если б не проклятая семерка бубен!.. Да,
но где же ручка?"
Здесь-то и настал великин момент.
Статуэткин, повторяем, терзался без конкретных, весомых, вещественных
свершений. Между тем, в силу своей специфики, контора-и данное
обстоятельство нам отлично уже известно-ни в малейшей степени не
соответствовала его громадному служебному потенциалу.
"Eсли бы... Ах, если бы!.." - страстно подумал Статуэткин.
"Я, кажется, немного того,-в то же мгновение пришел к грустному
заключению Шеф.-Нельзя все-таки ночь напролет... Вот ведь она, окаянная,-в
правом кармане!..--Он расписался, с новой тревогой отметив:-И рука
дрожит...".
Однако руководящая рука, бессонная ночь и неудавшийся преферанс были
абсолютно ни при чем. Это трепетал от сладостного восторга Статуэткин,
впервые за три года службы во всей полноте вкусивший ни с чем не сравнимое
счастье вещественного свершения!
Ибо случилось чудо: Статуэткин превратился в авторучку, без которой
никак не мог обойтись в данный отрезок времени его Шеф, том более, что он
был строг, но справедлив, хотя и... (см. начало).
Разумеется, читатель вправе потребовать вразумительных объяснений по
поводу свершившегося чуда. К сожалению, автор может ответить на это лишь
тривиальным тезисом, утверждающим, что, мол, много есть на свете чудес...
Но ближе к делу.
Вероятно, Шеф, озабоченный давешним проигрышем, так бы ничего и не
заметил, если б не следующий дополнительный штрих по странному капризу