"Владимир Осинский. Фиалка со старой горы" - читать интересную книгу автора

мой герой - он ведь любил, а любящие не могут без заумных мыслей, и чем они
больше любят, тем путанее эти мысли.
Его звали Он, ее-Она. Так лучше. У людей тех дней, о которых я
рассказываю, были иные, чем сейчас, имена. Они считали-так красивее. Не
знаю. Мне пока больше нравятся обыкновенные, скажем, Иринки. Но тут ничего
не поделаешь: иначе так иначе, и чтобы не врать, назовем их просто: Он и
Она.
Они любили и были любимы. Им ничто не могло помешать - ни разделенные
кровной враждой родичи (таких не было), ни проблема прописки (хотя он жил
на периферии, в крохотном городишке, который состоял всего лишь из
семисотэтажных домов, а она - в громадном районном центре), ни...
Короче говоря, они решили пожениться. Это была торжественнейшая
церемония. Надо было войти вдвоем в просторную-окна во всю стену-комнату,
стать лицом к лицу и помолчать. Потом долго смотреть друг другу в глаза.
Потом сказать:
- Я люблю тебя.
Потом помолчать и подумать. И сказать снова:
- Я люблю тебя? Да, люблю.
А потом взять в руки чудесный букет вечно ароматных, совсем настоящих,
искуснейшим образом изготовленных из полимеров цветов (там были гвоздики,
розы, гладиолусы, глицинии, фиалки, маки, сирень, анютины глазки,
цикламены, жасмин и все остальное) и вручить любимой.
И все. И больше ничего. И никаких брачных свидетельств. Только - кому
надо - портативный, с карманный приемник величиною, домостроительный
комбинат.
Но тем не менее в дни, о которых идет рассказ, исчезли такие проблемы
как алименты, развод и раздел имущества. И никто не писал в редакции
пытливых и тревожных писем-вопросов: "Я люблю Петю. Однажды Мы гуляли, и он
меня поцеловал, а я ответила, потому что мне это понравилось... Дорогая
редакция, что мне делать дальше?!" Впрочем, вру: было однажды такое письмо,
и редакция, которая его получила, ответила на первой полосе газеты коротко
и ясно: "Целоваться, черт возьми!"
Итак, не было больше таких проблем, и все лишь благодаря тому, что
люди научились смотреть друг другу в глаза.
Он и Она уже не раз смотрели друг другу -в глаза, и все, собственно,
было уже решено, и они договорились о дне, часе и минуте, когда надо будет
прийти в ту самую комнату.
За 40 минут до срока Он кончил свой завтрак, запив его бокалом
виноградного сока, и сказал автоматической официантке:
- Благодарю.
На что последняя проницательно посмотрела на него и вместо обычного
"не стоит" вдруг матерински-озабоченно спросила:
- Так ты твердо решил?
И он покраснел и кивнул.
Как все влюбленные, Он был готов задолго до срока. Чтобы покрыть на
микролитражной ракете индивидуального пользования пять с половиной тысяч
километров, разделявших Его с Ней, получаса было более чем достаточно.
Тем не менее он опоздал, опоздал на чудовищно долгий срок-ведь пять
минут опоздания считались чудовищно долгим сроком, потому что у людей той
Земли не было возможности сослаться на давку в троллейбусе или на часы,