"Георгий Осипов. Подстрекатель " - читать интересную книгу автора

мазохистов, ни в чем себе, как правило, не отказывавших. Отворачиваюсь.
Задетые моим подбородком падают две брошюры. Подхватываю и листаю.
Первая без картинок и называется "Некомфортабельные вопросы комфортному
еврею" пылкого раввина Каханэ. В случае с Жюстин Рувимовной необходимо тоже
самое, но чтобы еще и "...комфортному кубанскому казаку". По матери.
Которая, должно быть, и колобродит где-то там - beyond. С нагайкой? Я видел
в ванной её челюсть и очки. У доктора Мабузе такие же.
Второй буклетик посвящен театрам Москвы. Illustratissimo. Усатенькие,
пьяненькие, в сирийских свитерах и приталенных рубашках с собачьими ушами
вместо воротников, смотрят с картинок мужичонки 70-х годов, кумиры круга
м-ме Жакоб. Зануды, рожденные "трахаться", "зацикливаться", "интуичить",
"подавать документы". Лишние люди, грязные полотенца, ногти ног, царапающие
линолеум. Но если их дети вытирали руки об макси-юбку м-ме Жакоб, то сами
они вытирали свои прокуренные фингера у м-ме Жакоб за пазухой!
И вертели её соски, как будто думали "словить Голду Меир". А её
ореховые глаза излучали сов и летучих мышей размером с изюмину, как на
именинах Раисы Грубой, когда я впервые увидел затылок м-ме в вороте
китайской сорочки и, на самом деле, "meet Jaqueline", точнее Жюстин, вместо
песни и предал тогда свои dreamquest?
Сон улетучился, как говорит Сермяга. Живое прошлое Розы Испанского
Гарлема застигло меня врасплох. Я чувствовал себя "некомфортабельно", как
подопытный негр в "Серебристой пыли" великого Абрама Роома.
Живое прошлое египетской богини Баст подкралось незаметно и, выпустив
ледяные когти, вцепилось ими в яйца. Instant karma. Его морозные узоры
начали вырисовываться словно паутинчатые кольца sanqua menstruale на хуе,
загнаном Эросом в пизду невовремя. И навстречу ему из растрепанной
реальности стали доноситься таинственные звуки с того света. Они возникали
совсем рядом, у меня за спиной. Отдай мне мою феску, ангел. И напоминали
сухой стук метронома в белорусской избушке или звон колокола в телефонной
трубке. Да, но там нет и не может быть никакого колокола!
На самом деле эти звуки исходили от тупых портняжных ножниц в руке
мадам Жакоб. Я обернулся по-троекуровски. Так и есть. Перекинув ногу через
ногу и поддерживая левой рукой одну ступню Жюстин, не зажигая свет, с
увлечением занималась стрижкой ногтей. Под беспомощной и аляповатой
подделкой под абстрактное барокко раннего Михнова-Войтенко, чьи картины, как
известно, забрала тетка, она с усердием кромсала роговой нарост на большом
пальце, которым будто выкормила дочь. Делала она это тупыми ритуальными
ножницами, вполне подходящими для обрезания ушей гимназистам в одесской 2К
Бэ.
Класс - это легко растворяющаяся в алкоголе вещь. Секс легко покрывает
краска нового цвэта, если погода не слишком сырая (как там говорит
Нападающий?) для её распрыскивания. Немного пульверизатора, и ты не узнаешь
свою Kustom Kar, Kommando!
Поверх секс-морщин с орхидейным влагалищем, источающим, говоря словами
Ветхого Завета, мед и газолин, уже начали выступать строгие, точно силуэты
таллинских башен, воспетые Жорой Уем, очертания местечковой "Хайки",
неряшливой дурочки и психопатки из бердянского общежития, где многие из вас
не бывали.
- Дорогая, зачем ты это делаешь при мне? - спросил я с закрытыми
глазами.