"А.А.Осипов. Откровенный разговор с верующими и неверующими" - читать интересную книгу автора

домой и заявил матери:
- А человек-то не богом сотворен, а от обезьяны произошел. Это научный
факт! Мать шуткой ответила:
- Ну, знаешь! Может быть, твоя мать и обезьяна, а моя нет!
Так и жил. И что из меня вышло бы, не знаю. И естественник во мне
шевелился, и поэт. Но жизнь поставила надо мной неожиданный опыт, пути ее
совершили непредвиденный зигзаг...
Было это в 1928 году. Я учился в предпоследнем классе гимназии. В этом
году в Таллине возникли религиозно-философские кружки так называемого
Русского студенческого христианского движения (РСХД). Это была эмигрантская
организация, имевшая центр в Париже и тесно связанная с Парижским
эмигрантским богословским институтом, финансировалась она из США
американскими международными молодежными организациями ИМКА и ИВКА и
Всемирной христианской студенческой федерацией. Хотя организация и
называлась студенческой, двери ее были призывно открыты для людей всех
возрастов и любого образовательного ценза. Вошли в один из таких кружков и
некоторые мои соученики. Пригласили и меня. Вне коллектива я всегда
чувствовал себя одиноко и скверно. Пошел. Настороженно, но пошел.
В кружке было много молодого задора, интереса к России. Было дружно и
весело. И я чувствовал, как все во мне встрепенулось. Обрадовался и
возможности работать, и возможности изучать родное, русское. И тоска по
родине, и тоска по коллективу, как мне показалось, нашла свой выход. Вскоре
я стал одним из лидеров молодежного кружка...
Изо дня в день учили нас ненавидеть все нерелигиозное, считать, что
"без бога ни до порога", что только в боге - жизнь, реальный прогресс,
будущее и счастье как России, так и всего человеческого рода, что без
религии немыслима самая мораль.
Говорили убедительно. Говорили люди, которые всеми вокруг
превозносились как самые передовые, умные и глубокие. Говорили профессора
(Вышеславцев, Зандер, Зеньковский и другие), философы (Бердяев, Арсеньев,
Ильин), "пастыри" (Четвериков, Богоявленский), писатели, художники. Об этом
же писали, твердили книги, газеты, радио, взывали ораторы с кафедр и
амвонов. И тем не менее антисоветчика из меня не вышло. Вывезенный из
Советского Союза в одиннадцатилетнем возрасте, я не мог его позабыть.
В РСХД я нередко бунтарил, проявлял "розовые" тенденции. Но религия на
много лет определила мое мировоззрение. Я стал убежденным православным
верующим человеком. При этом верующим не по неясному влечению чувств, а в
силу усвоенных в тот период, как мне казалось, неопровержимых и единственно
правильных знаний.
Некоторая начитанность, любознательность, широкий круг интересов и
склонность к обобщениям и анализу скоро позволили мне усвоить и общий круг
богословских знаний, и я стал, как говорили, довольно интересным
докладчиком. В 1929 году летом, как участник II съезда РСХД в Прибалтике, в
Печерском монастыре, я был избран секретарем съезда и даже выпустил книгу о
нем ("У родных святынь"), впрочем, без имени автора. Еще до этого, с 1926
года, печатался изредка в газетах и журналах (стихотворения), и потому за
мной теперь установилась "слава" не только оратора, но и писателя.
Все это обратило на меня внимание нашего руководителя протоиерея И. Я.
Богоявленского, магистра богословия, церковного писателя (и, наконец, очень
умного, хотя и фанатически верующего человека), эмигранта из Гатчины,