"Денис Осокин. Ангелы и революция (Вятка 1923) " - читать интересную книгу автора

включал освещение и начинал свой рассказ.
Он водил их по огромной комнате, в которой между перегородок в высоких
шкафах до потолка были и птицы, и пушистые звери, и рыбы, и змеи, и пауки, и
окаменевшие моллюски, были восковые макеты, и черви, и ужасная обезьяна с
отрубленной лапой, были рога лосей, были скелеты лягушек и даже такие
сложные экспонаты, где этап за этапом показывалось развитие гекконов.
Дети в страхе смотрели на Ингвара Васильевича, который ворошил свои
желтые волосы, поправлял шейный платок и говорил уверенно, совсем не
улыбаясь своим маленьким слушателям.
Иногда он вытаскивал табурет или лестницу и доставал неизвестно с какой
высоты маленькую птичку на доске: этого крапивника я набил, - говорил он,
насупившись, и дети не понимали до конца смысл его загадочных слов. Это мои
щитомордники, - говорил он в другой части залы перед шкафом с двадцатью
одинаковыми черными гадами в круглых банках, говорил и тыкал пальцем в
пятерых из них. Это вот киви, - говорил Ингвар Васильевич совсем грозно, и
дети замирали ни дать ни взять как те две маленькие птички-киви в стеклянном
ящике под его рукой.
До свидания, дети. Любите всех, кто живет рядом с вами, - экскурсия
подошла к концу.
Проходило время, и мальчики, побывавшие у Ингвара Васильевича, став
кавалерами, неожиданно для всех обматывали себе шеи мамиными и сестриными
платками. А бледные девочки, когда подрастали, понимали, что Ингвар
Васильевич был их первой любовью.


Беременная Оля

Когда Оля забеременела, радости, что воцарила в доме, хватило бы на всю
Советскую республику. Все взялись над ней подшучивать, над ней и друг над
другом, потому как каждый готовился кем-то стать после рождения нового
родственника. Лето было жаркое, и Оля вовсе поселилась в купальне, взяв туда
с собой только своего мужа, а все остальные таскали им туда ягоды и яблоки.
Олина мама тайно от всех ездила к каким-то старцам аж на Сысолу, чтобы
те за Олю молились. А Олин муж, когда об этом узнал - хохотал, поправил
очки, а потом принес револьвер и серьезно сказал Олиной маме: тетя Маша,
расскажите мне, где живут эти контрреволюционеры? Олина мама охнула, сердито
плюнула и сказала: ты, зятек, сам контрреволюционер и дурак. Иди-ка лучше
сходи, отнеси Оленьке орехов, - и перекрестила тарелку с ними.


Уборная

Женская уборная, в этом-то вся и беда, издавна не давала покоя Вадику
Вронскому. Как сам он нам говорил, он всегда хотел прокрасться туда,
затаиться в одной из кабинок, ну а дальше - посмотрим.
Сам Вадик был умница, прекрасный и смелый человек, лишенный невыносимых
пороков и сроду не знавший невнимания женщин. Он с первых же слов заразил
нас этой идеей, и каждый из нас по разу да пересидел за тоненькой стенкой с
писающей женщиной из наших сотрудниц, а потом мы смотрели на каждую из них с
неодолимой страстью и нежностью - не ты ли это была?