"Денис Осокин. Ангелы и революция (Вятка 1923) " - читать интересную книгу автора

издает специфическое жужжание,
у мопса крылья - дамские вееры,
у пойнтера эластичные элегантные эллипсы,
у болонок - розовый язычок и глаз не видно, крылья болонок - два
аккуратных сочня с творогом,
борзые летают - девушки сходят с ума, и крылья у борзых, как у
архангелов на полотнах итальянских возрожденцев,
лайки и шпицы имеют невидимые крылья - слишком долго жили они среди
колдунов,
нетрудно представить, как может летать бульдог - отчаянно машет едва
заметными кругляшами и все норовит оттолкнуться от какой-нибудь другой
летящей рядом собаки, собаки не ворчат, они любят бульдога - мы решили, что
бульдогу надо бы пропеллер,
а спаниель переворачивается в воздухе с живота на спину, он сам себе
пропеллер, и крылья ему не нужны.
Мост был длинный, прогревшийся за день, и собаки с нашими крыльями
летали над ним.


Жорж на Кате

Жорж на Кате смотрелся бы лучше, если бы Катя была поумнее. Но Катя
ведь дура - круглая рожа и много красится. А Жорж - философ, учится в
Харьковском университете, и в Киеве его любит одна хорошая девушка.
Жорж, например, всегда опрятно одевается - высокий, подтянутый, с новым
саквояжем. А Катя любит яркие цвета, кричащие и фальшивые.
Утром снег навалится, Катя виснет на Жорже и говорит: Жоржуня,
позавтракаем?.. И закрой, пожалуйста, форточки.
Форточки же хоть закрой, хоть выломай - теплее в комнате не будет.
Бум да бум - посреди холодной комнаты кровать гуляет. Катя, ясное дело,
рада - Рождество не за горами, под Катей две простыни, а на Кате Жорж. На
Рождество они поедут в Ковну и поженятся. Потолки высоко, и Катиной душе
совсем не тесно в круглой Жоржевой комнате.
Мы ведь понимаем, милые ворчуны, твои, Жорж, друзья. Но все-таки скажем
Жоржу: Жорж, с Кати слезь-ка! И найди себе кого-нибудь получше.
Скажем так, хотя от этих собственных слов на сердцах у нас грусть и
холод.


Девочка и баба

Ангел Дима рассказал мне эту историю.
У генерала Крушилова, проживавшего в Киеве, была дочка Машенька. Милый
эльф с блестящими глазами и сердцем чистым, как белая бегония. Машеньке едва
исполнилось семнадцать лет, и родители звали ее не иначе как мышонок,
бельчонок, Минька, а на Рождество и Пасху дарили ей длинные вязаные носочки
с орехами внутри. Целый год Машенька проводила в городе, а летом ее
отправляли на дачу к старой папиной кузине отдохнуть.
Так было всегда, так случилось и этим летом. Только на этот раз еще и
поселился по соседству с нашими дачницами прапорщик Кныш, чистый таракан,